Филипп Киркоров – самый яркий артист на нашей эстраде. Какие костюмы, какие образы, какие номера! Он всегда умеет удивить. Видимо, поэтому столько лет и остается на верхней ступеньке шоу-бизнеса…
– Филипп, концерты, спектакли, съемки – все это отнимает массу сил и времени. Иногда возникает желание чуть притормозить, замедлить безумную гонку, просто отдохнуть?
– Безусловно, усталость накапливается. Но у меня есть главное в жизни – дочь Алла-Виктория и сын Мартин. Ради них я живу, пою. Прихожу вечером домой, вижу их, они бросаются ко мне. И все – забываешь про проблемы, про усталость, заряжаешься какой-то невероятной энергией. Когда эти два ангелочка тебя обнимают со всех сторон – нет большего счастья на свете, поверьте мне. Это мое чудо, которое случилось в моей жизни.
– Я слышал, что сам факт вашего появления на свет – тоже чудо…
– Да, у родителей были проблемы, существовало некое родовое проклятие, наложенное на род отца. Я – единственный из Киркоровых (а их было много: брат, сестра, еще родственники), кто продолжил наш род. Если бы я не родился, Киркоровы бы пресеклись. Но, видите, теперь есть Мартин, Алла-Виктория, и мы живем, здравствуем.
«НЕТ ТОЛЬКО БОЛЬШОЙ ЛЮБВИ…»
– Что еще радует вас сегодня?
– У меня есть все – любимая профессия, огромная популярность, полные залы, востребованность на радио и телевидении, новые проекты на сцене и в кино. А теперь ко всему этому богатству добавились личное счастье, комфорт и гармония… Да, сегодня нет какой-то большой любви в моей жизни. Но я понимаю, что иметь все невозможно. И вот это отсутствие близкого человека рядом мне сегодня в полной мере заменяют мои дети. Я лишний раз не пойду на какую-то презентацию, премьеру или тусовку, чтобы побыть дома, где меня ждет моя семья – дети, тетя Мари, отец.
– Как относитесь к тому, что профессия обязывает быть в постоянном напряжении – надо выглядеть «на все сто», помнить, что всегда находишься под прицелом камер и взглядов…
– Даже если я, спрятавшись за темными очками, сижу в VIP-зале аэропорта, то все равно понимаю, что на меня смотрят. И я не имею права позволить даже подумать окружающим людям, что я – не в форме. Про меня никогда не скажут: «Ой, смотрите, Киркоров-то в жизни совсем не такой, как на экране!» И это стремление – постоянно выглядеть идеально – оно уже в крови, вошло в привычку с годами. Я понимаю, что не имею права появиться на улице непричесанным, плохо одетым, даже если всего-навсего вышел погулять с собачкой. Хотя, признаюсь, порой хочется надеть спортивный костюм и не думать о внешнем виде.
– Ваши наряды – это отдельный разговор…
– Для меня лично шопинг – большое удовольствие. Я ведь многие коллекции первых линий знаменитых домов моды покупаю прямо с подиума. Артист должен каждый раз появляться в новых костюмах. Не в моих традициях приходить на съемку программы в вещи, которую зрители уже раньше видели. Люблю удивлять, и, возможно, поэтому я столько лет популярен на эстраде: даю людям возможность обсудить меня, мой внешний вид, костюм, песню. Но все это стоит денег, да и квартира на Таганке в итоге превратилась просто в склад вещей. Причем 90 процентов одежды там – новая, с бирками, от потрясающих дизайнеров, вещи которых практически невозможно купить.
«ТУТ БОЛИТ, ТАМ ЛОМИТ»
– Валерий Леонтьев как-то посетовал: «В России кажется, что я богатый человек, но по сравнению с американскими артистами я – нищий». А как вы оцениваете свое состояние?
– Я бы не сравнивал себя с западными коллегами. Там артисты зарабатывают продажей дисков, а мы вынуждены постоянно ездить с гастролями по городам и весям. Поэтому в 50 лет тут болит, там ломит, недосыпы хронические… Правда, в последнее время я гастролирую заметно меньше – но не из-за усталости или здоровья, а просто из-за желания побыть дома с детьми. Да, может быть, я зарабатываю теперь чуть меньше, но ведь это не главное в жизни! Мне хватает, чтобы нормально жить, не стоять на паперти, не искать спонсоров, а самому записывать песни, делать программы.
– Но ведь и отношение к артистам у публики на Западе иное.
– Там ты можешь спеть одну песню и потом с ее помощью жить безбедно всю жизнь. Но тебя могут через полгода забыть, создать себе нового кумира, и ты станешь никем. У нас в России если артиста полюбили, то навсегда. Меня именно эта зрительская любовь всегда защищала, помогала в самых сложных жизненных ситуациях, давала возможность «воскреснуть», когда казалось, что все вокруг плохо. В 1989 году я пел в Перми – это были мои первые гастроли. И все это время – аншлаги. Как пела Алла Борисовна, «за это можно все отдать». Даже если завтра моя карьера закончится, я буду всегда помнить: в моей жизни были эти три счастливые десятилетия. И далеко не каждый западный артист может этим похвастаться.
– Какие перемены произошли в вас за это время?
– Убеждаю себя, что стал более взвешенным, менее вспыльчивым. Но вообще, если честно, это не про меня! Я ведь Телец по знаку Зодиака, Коза по году рождения. И даже в 60 лет останусь таким же взбалмошным «Бумбарашем». Да, я научился контролировать свои эмоции, и сегодня меня достаточно сложно вывести из себя даже самой вопиющей несправедливостью… Я ведь всегда боролся исключительно с непрофессионализмом, и все мои скандалы были связаны с тем, что я сталкивался с дилетантами на сцене, за кулисами, в журналистике. Но, к сожалению, всегда оставался виноватым, даже если это было и не так. В шутку иногда говорю о себе: «Даже если на меня упадет кирпич, все равно все обвинят меня». Я с этим смирился, сделал выводы.
– Но если про вас пишут неправду или критикуют – обижаетесь?
– У меня есть девиз: «Спокойствие сильнее эмоций, молчание громче крика, равнодушие страшнее войны». Это лучший рецепт для того, чтобы не переживать и не обижаться…