У Карена Шахназарова — очень серьезная и ответственная работа: уже 27 лет он является генеральным директором «Мосфильма».
И при этом как-то умудряется не только продюсировать чьи-то киноленты, но и снимать свои. И получать за них самые престижные кинонаграды!.. В этом году знаменитый режиссер отмечает 50-летие своей творческой деятельности.
Будучи уже полвека погруженным в кино, Карен Георгиевич знает, пожалуй, все об этой сфере искусства. Какой вопрос ему ни задашь — получишь компетентный, подробный и взвешенный ответ. А еще режиссер хорошо разбирается в истории и политике, и его часто можно увидеть в политических ток-шоу…
«В КИНО СТАЛО МЕНЬШЕ ИСКУССТВА»
— Карен Георгиевич, у вас в этом году круглая дата. Расскажите о ней подробнее…
— Часто творческая деятельность считается с момента выпуска дипломной работы. Так что в этом году — да, у меня юбилей: 50 лет творческой деятельности.
Я снимал фильм по одноименному рассказу Василия Шукшина «Шире шаг, маэстро!». С этим фильмом произошла забавная ситуация. Во ВГИКе ты снимаешь дипломную работу на 20 минут, потом показываешь ее государственной комиссии. Тогда в нее приглашали очень крупных мастеров, но которые не работали при этом во ВГИКе, — специально, чтобы не было заинтересованности. У меня председателем такой комиссии был Леонид Гайдай. Так сложилось, что в моей дипломной работе снималась его супруга — Нина Гребешкова. Естественно, когда я узнал, что мне предстоит защита перед Гайдаем, то у меня проскользнула подлая мыслишка: «Как хорошо, что я снял его жену! Наверное, это мне поможет!..»
Как проходил экзамен: комиссия смотрит картину, а потом задает вопросы ее автору. Важно было получить оценку именно «отлично». Потому что она давала право претендовать на то, чтобы снять свой фильм уже в большой студии. И вот прихожу я на экзамен весь такой расслабленный, а Гайдай сидит мрачный. У меня появляется ощущение, что не все так хорошо идет.
Мне задали вопросы, я ответил. Вышел, думаю: «Ну все, дела плохи!..» Но он поставил мне пятерку. А вечером мне позвонила Нина Павловна Гребешкова: «Я тебя поздравляю! Лене так твой фильм понравился!» — «Что-то я не заметил, Нина Павловна: он все время сидел с таким мрачным видом!» — «Да ты не обращай внимания: он всегда такой!..»
Я должен сказать, что уже позже, когда работал на «Мосфильме», познакомился ближе с Леонидом Гайдаем. Он действительно был мрачным человеком. Невозможно было даже представить, что это один из самых блистательных комедиографов мира. Он был замечательный человек, но при этом молчаливый… Не шутил, не рассказывал анекдоты…
— Это воспоминания 50-летней давности. За эти полвека в кино многое изменилось?
— Конечно! Невероятно много! Я пришел в кино, когда все было на пленке. Сейчас так фильмы уже никто не снимает — все перешло на «цифру», и тут совершенно другие технологии.
Я не мог представить себе, что все настолько изменится именно с технической точки зрения. Но тут есть еще одна сторона медали: искусства стало меньше! Потому что пленка требовала очень тщательной работы со светом. А «цифра» даже ночью все снимает. Но ведь свет очень важен в искусстве: это портрет, настроение, характер сцены, которая может быть, например, более драматичная или менее, лирическая и так далее…
В этом смысле пленка заставляла режиссера и оператора работать со светом. А сегодняшняя «цифра» позволяет уже даже потом, после съемки, на цветокоррекции подправить так, как надо. Но ведь на самом деле это обман: ты не нарисуешь так, как надо… То есть искусства в кино стало меньше.
Мое мнение, как вы понимаете, очень субъективное, я же 50 лет назад снял свой первый фильм! (Смеется.) Можно сказать, что я давно устарел и не надо меня слушать. Тем не менее у меня вот такое мнение и ощущение. Но это неизбежность: весь мир уже перешел на «цифру», и редко кто из режиссеров снимает на пленку…
«НАДО ИЗУЧАТЬ, КАК ЛИТЕРАТУРУ»
— А есть ли современные фильмы, которые вам нравятся?
— Не смогу ответить на этот вопрос. Дело в том, что я давно в профессии и смотрю фильмы с совсем другой точки зрения — не как зритель. Что-то рекомендовать или не рекомендовать к просмотру или говорить о том, что вот тот фильм хороший, а этот плохой, я не могу. Да и зачем? Это мои коллеги, поэтому пусть это мнение останется при мне. Но скажу про советские фильмы. Президент дал поручение — в том числе и мне — составить список советских кинокартин, которые будут рекомендованы для включения в обязательную школьную программу. И мы этот список делаем. Туда входит более ста картин. За 11 лет обучения, думаю, все их можно успеть посмотреть и обсудить. Буквально месяц назад мы отправили этот список в Минпросвещения на утверждение. Но речь идет не о факультативе: кино должны изучать так же, как и литературу. Почему? К счастью или к сожалению, кино стало более влиятельно, чем литература. И надо давать его в форме обучения. Детям надо давать знания и понимать, что они все это усвоили.
— Какие фильмы вошли в этот список?
-Те, которые вышли до 1991 года. После тоже есть хорошие фильмы, но должно пройти время, чтобы их понимать и объяснять детям. В список попали, например, картины «Александр Невский» и «Иван Грозный» Сергея Эйзенштейна, «Проверка на дорогах» и «Двадцать дней без войны» Алексея Германа, «Москва слезам не верит» Владимира Меньшова, у Андрея Тарковского мы включили «Иваново детство» и «Солярис». Не скрою, что есть и два моих фильма — «Мы из джаза» и «Курьер». Мне кажется, что получилась такая разнообразная программа…
— Вас сейчас можно часто видеть в различных политических передачах. Как считаете, в кино надо говорить о политике?
— Вы знаете, я сейчас очень часто слышу от молодежи слова: «Я политикой не интересуюсь». Дело в том, что, на мой взгляд, любое искусство — это политика. И «Джоконда» Леонардо да Винчи — политика, и Чехов — политика, и Толстой, Достоевский — тоже все это политика. Политика — это общественное состояние нашей жизни. Это естественно. Те люди, которые говорят, что не интересуются политикой, значит, они не интересуются своей жизнью, им плевать на будущее, например, их же детей… Конечно, должны быть и фильмы на политические темы…
«СВОИ ФИЛЬМЫ НЕ ПЕРЕСМАТРИВАЮ»
— Очень часто режиссерам и актерам задают вопрос: пересматриваете ли вы свои картины? Что на этот счет скажете?
— Я практически никогда этого не делаю. Потому что всегда вижу что-то такое, что надо было бы изменить, а сделать это уже невозможно. Но, с другой стороны, я понимаю, что ту или иную картину я снимал в определенный период, что в тот момент у меня было именно такое внутреннее состояние, мой мир такого времени. Бессмысленно уже внедряться с другим внутренним самочувствием. Тогда мне хотелось сделать так, а сейчас я бы сделал иначе.
— Как вы относитесь к ремейкам на популярные старые советские фильмы? Что бы сказали, если бы вам предложили снять, например, ремейк на фильм «Курьер»?
— Есть компания, которая уже выкупила у меня права на эту картину. Посмотрим, что получится. Я не против.
— А как вы относитесь к современным молодым режиссерам? Смогут ли они, например, делать такие же хорошие фильмы, как советские, которые популярны до сих пор?
— Хорошо отношусь. У меня нет к ним вопросов. Думаю, что будут у них хорошие фильмы, которые, как и многие советские, будут оставаться популярными многие годы. Единственное, что я могу сказать из того, что сейчас замечаю, — молодые режиссеры избегают разговоров на важные современные темы. А это должны делать не мы — не я, не Никита Сергеевич Михалков, не Володя Бортко, а молодые режиссеры. Вот это удивляет. Советская режиссура в то время была гораздо сложнее, особенно в том, что касается цензуры, а ведь снимали, высказывались — и выходили картины! Но я не идеализирую советское кино: выходило и много паршивых картин. Но была целая плеяда режиссеров, которых смотрят до сих пор, и они порой более актуальны, чем современные картины. Уже 35 лет прошло, как Советского Союза нет, а кино советское до сих пор актуально! Как такое может быть?!
— Ну а что сами планируете в ближайшее время снимать?
— Не буду пока говорить про свои режиссерские планы. Потому что они амбициозные. Посмотрим, что из этого получится. Пока подождем. Говорить заранее — плохая примета…