Московская академия хореографии отметила четверть тысячелетия
На Исторической сцене Большого театра четырехчасовым концертом в трех отделениях Московская государственная академия хореографии (МГАХ) отпраздновала свое 250-летие. Татьяна Кузнецова отметила консерватизм школы, не мешающий ей поставлять в Большой театр перспективные кадры.
Днем рождения Московского балетного училища принято считать 23 декабря 1773 года, когда итальянец Филиппо Бекари подписал контракт с Опекунским советом московского Воспитательного дома на обучение детей «танцевать со всевозможною точностью и показывать себя публично во всех пантомимных балетах». Но почти 90 лет назад праздновали другую дату, о чем свидетельствует хранящаяся в домашнем архиве обозревателя “Ъ” программа празднования 125-летия Хореографического техникума от 29 ноября 1934 года: в 1809 году высочайше утвержденное «Положение об Императорских Санкт-Петербургском и Московском театральных училищах» положило начало всестороннему профессиональному обучению. Впрочем, чем больше праздников — тем лучше: лишний повод встряхнуться и представить достижения сегодняшнего дня.
Надо признать, свой 250-летний юбилей МГАХ справила основательнее, чем 200-й.
В 1973 году, когда автор этих строк училась в пятом классе Московского хореографического училища, школа показала в Большом театре всего лишь Класс-концерт в постановке тогдашнего худрука Максима Мартиросяна; все второе отделение было отдано звездам. В юбилейном концерте участвовали Майя Плисецкая, Владимир Васильев с Екатериной Максимовой, Михаил Лавровский с Натальей Бессмертновой, Юрий Владимиров с Ниной Сорокиной, Марина Кондратьева с Марисом Лиепой — все легендарные московские выпускники во цвете лет, что, конечно, было великим праздником для публики, но весьма скромно представляло саму школу застойных времен.
Юбилейный концерт к 250-летию был выстроен иначе. В первых двух отделениях школа оставила за собой преимущественно массовые номера, отдав па-де-де молодым солистам Большого: за последние три-четыре года МГАХ выпустила сразу несколько балерин и премьеров (фактических и потенциальных), а этот сезон, кажется, случился неурожайным — таланты ведь не заставишь созреть именно к праздничной дате.
Третье отделение концерта занимал одноактный балет Бориса Эйфмана «Мусагет», сочиненный им в 2004 году к столетию Баланчина по заказу New York City Ballet на музыку Баха.
Этот спектакль, как и открывавшую концерт 1-ю часть «Классической симфонии» Прокофьева, поставленной для школы Леонидом Лавровским в 1966 году, и Grand pas из второго акта «Баядерки» под редакцией Вахтанга Чабукиани 1940 года, и еще несколько массовых номеров школа уже обкатала в мае этого года на выпускном концерте (см. “Ъ” от 27 мая).
С тех пор изменилось немногое. Новые солисты «Классической симфонии» Камила Султангареева и Максим Нахимович танцевали не хуже прежних — даже свободнее и органичнее. Характерный «Танец с барабанами» теперь не выглядит номером из кафешантана: солистка-«дикарка» Александра Сохацкая не била ногой себе по лбу, не улыбалась с зазывной готовностью, не подпрыгивала кокетливой козочкой; мужчины тоже работали жестче и четче. Впрочем, достижение это частное, педагогическое, а не системное, поскольку в другом номере наследия — «Танце басков» из «Пламени Парижа» — солистка Наталья Томпсон все так же сияла, подскакивала мячиком и с удовольствием крутила бедрами, явно не зная, что изображает яростную санкюлотку, идущую на штурм Бастилии. В «Баядерке» в партии Гамзатти выпустили Дарину Мосееву — энергичную обладательницу редкого для ее высокого роста прыжка и резвого вращения. Пока что у девушки деревянный корпус, небрежная стопа и неподатливо-жесткие руки, но, если ей повезет попасть в театре в хорошие руки, эти недостатки можно исправить, как показал пример ее партнера, прошлогоднего выпускника Макара Михалкина, отточившего в труппе Большого культуру жеста всего за три месяца.
Классический репертуар, который танцевали прабабушки и прадедушки, явно подавляет нынешних школьников.
Почти все приветливо улыбаются, но двигаются так, будто находятся под лазерным прицелом и малейшее отклонение от магистральной линии грозит им великими бедами. Показательно преображение школяров в балете «Мусагет», вольно интерпретирующем биографию и творчество Джорджа Баланчина. В нем, помимо героя, роль которого с интеллигентным искренним пафосом исполнял солист Большого Клим Ефимов, и его дуэтов с тремя женщинами-музами, есть и массовые сцены, изображающие балетный класс, репетиции и спектакли Баланчина. Ученики МГАХ в этих эпизодах просто неузнаваемы: легкие, быстрые, раскованные, музыкальные. Замороженные благонравные девицы превращаются в обольстительных красоток, зажатые вьюноши — в прыгающих наотмашь и не знающих подростковых комплексов красавцев. И как бы не относиться к балетмейстерскому творчеству Бориса Эйфмана, стоит признать, что его балет 20-летней давности — единственное, что позволяет ученикам найти себя в танце.
Что до набора па-де-де, то он оказался хрестоматийным, причем нельзя сказать, что артисты Большого с ним справились шутя. Так, в па-де-де из «Пламени Парижа» опытная Маргарита Шрайнер нежданно сорвала фуэте, хотя в антре и в вариации так увлеченно демонстрировала лихость вращений, что забывала и про партнера, и про работу рук и корпуса. Ее Филипп (Алексей Путинцев), примирившись с отсутствием контакта, сосредоточился на собственном танце, преподнеся все высоченные и сложные прыжки, равно как и стабильно обильное вращение самым академичнейшим образом. Взрослый Игорь Цвирко и юная миниатюрная Елизавета Кокорева чисто и бережно станцевали прощальное адажио Спартака с Фригией, с отрадной легкостью выполнив акробатические поддержки Юрия Григоровича. Но я бы предпочла увидеть этих артистов в хореографии Юрия Посохова, поставленной специально для них: в сцене из «Чайки», в которой провинциальная девочка Нина ловко соблазняет столичного ловеласа Тригорина.
Гордость выпуска 2021-го, ведущая солистка Ева Сергеенкова при мудрой поддержке Артема Овчаренко изящно станцевала «свадебное» па-де-де принцессы Авроры, в который раз очаровав пленительными линиями ног и нежданно удивив вполне уверенным вращением. Ее сокурсница Арина Денисова, тоже танцующая в Большом балеринские партии, вышла с Дмитрием Выскубенко в па-де-де из «Раймонды», станцевав знаменитую «венгерскую» вариацию с тем заученным «аристократизмом», который исключает любое проявление жизни — даже хлопнуть в ладоши девушка не отважилась. Кульминацией же дивертисментного второго отделения ожидаемо оказался «Дон Кихот» с самыми техничными из недавних выпускников Елизаветой Кокоревой и Дмитрием Смилевски. Юный премьер ожидания даже превзошел, явив истинные чудеса в виде тройных туров и тройных содебасков в воздухе — столь легких, быстрых и совершенных по форме (в отличие от трюкача 2000-х Ивана Васильева), что глаз не успевал за его фиоритурами, а ум не мог поверить глазам.
На финальный поклон вышли почти все работающие в театре заслуженные и народные — герои ХХ и ХХI веков во главе с ректором Мариной Леоновой и плеядой «золотого века» Большого: Михаилом Лавровским, Юрием Владимировым и Владимиром Васильевым.
Последний, выбежав на авансцену, произнес импровизированную речь в своей обычной — доверительной, заразительной и темпераментной — манере в честь педагогов, сохраняющих московскую школу. Понесли цветы, посыпались золотые конфетти, встала в овации публика — и стало ясно, что московский дух еще жив. Хоть и не побеждает.