Умер Хельмут Бергер
В Зальцбурге, немного не дожив до 80-летия, скончался Хельмут Бергер, актер трех фильмов Лукино Висконти, герой многочисленных скандалов и один из легендарных красавцев мирового кино.
Бергер родился в австрийском Бад-Ишле, его родители были хозяевами дорогой альпийской гостиницы-шато. Но вместо того чтобы унаследовать семейный бизнес, Бергер поехал в Лондон учиться актерскому мастерству, подрабатывал официантом, потом оказался в Италии, где и познакомился с Лукино Висконти.
По словам актрисы Адрианы Асти, оказавшись лицом к лицу с красотой, Висконти «точно сразу ослеп». Так его когда-то «ослепил» молодой Ален Делон. В 1963 году, находясь в Москве на кинофестивале, Висконти делает карандашный набросок — портрет Делона. Очень точный, очень похожий, но не столько на Делона (хотя и на него тоже), сколько на Хельмута Бергера. Режиссер встретит его только через год, и он заменит Делона в качестве эстетического идеала Висконти, став спутником его последнего десятилетия.
Двадцатилетнего белокурого австрийца привела к режиссеру искушенная и в искусстве, и в любви Гала, жена Сальвадора Дали.
Висконти дал ему крошечную роль слуги в фильме «Ведьма, сожженная заживо»: там он еще выступал под своим настоящим именем Хельмут Штайнбергер.
Потом на протяжении пяти лет, с 1969-го по 1974-й, появились три фильма Висконти, в которых Бергер воплотил три образа, вошедшие в иконографию мирового кино. В «Гибели богов» его антигерой — «нацистский перверт» Мартин фон Эссенбек. Впервые он появляется на экране в эффектнейшей мизансцене — как «артист» с поздравительным номером своему деду-имениннику. Он сидит верхом на стуле в женском парике, шелковых чулках и кафешантанном наряде Лолы Лолы из «Голубого ангела» — а-ля Марлен Дитрих. В финале этой саги о преступлениях и моральной катастрофе фашизма тот же Мартин, после того как он изнасиловал и отправил на тот свет собственную мать, застывает в позе почти карикатурного нацистского приветствия.
«Людвиг», второй совместный фильм режиссера и актера, несмотря на множество исторических персонажей, окружающих легендарного баварского короля, по существу, монофильм Бергера. Действие охватывает двадцать лет, и каждый год отпечатывается на лице героя, в начале — одухотворенном, почти иконописном, в конце — одутловатом, изношенном, с устрашающей метой гнилых зубов.
Висконти выжал из Бергера максимум возможного, использовав в качестве актерских инструментов саму его психофизику, его истерики и неврозы, но прежде всего присущую ему и усугубляющуюся с возрастом «отчаянную меланхолию».
Висконти редко публично хвалил своих актеров, но тут не удержался, сказав: «Бергер — само совершенство в этой роли». С этим нельзя не согласиться. Его глаза под вызывающе изогнутыми дугами бровей поначалу озаряются юношеским восторгом, но по ходу фильма гаснут, мутнеют, наполняются горечью. Его нервная пластика и взвинченные жесты становятся гротескными, актер раскрывает весь спектр эмоций — нежность и гнев, великодушие и жестокость, аристократическую спесь и беспомощность непонятой души.