Содержание:
Феномен 18 номинаций для «в целом милого кино»
Американский фильм «Анора» про сына русского олигарха удостоился «Золотой пальмовой ветви» в Канне и получил пять номинаций на «Золотом глобусе» и семь на премии BAFTA. В ночь на 3 марта будут объявлены победители 97-го «Оскара», где картина поборется в шести категориях. У российских же зрителей кино вызвало немного симпатии и очень много вопросов. Впрочем, ответы тоже есть.
Шон Бейкер закрепил за собой репутацию режиссера, который умеет находить жизнь на окраинах социума, где ее мало кто ищет, и показывать ее без сентиментальности, но с безусловной эмпатией. «Анора» не просто продолжает эту линию — она выводит ее за пределы социального кино и расширяет до мультижанрового полотна, оставаясь при этом легким и мастерски сделанным фильмом.
На первый взгляд, это очень простая история: девушка по имени Анора работает стриптизершей в Бруклине и встречает сына богатых русских. Сначала их периодические товарно-денежные свидания перерастают в бурный роман, а затем и в спонтанную свадьбу.
Но мечта о сказке рушится, когда в дело вмешиваются родители загулявшего бездельника, а с ними жестокость, отсутствие хороших манер и другие признаки реальной жизни. Но Бейкер снова доказывает, что в его фильмах незамысловатые сюжеты — это ловко срежиссированная иллюзия, за которой скрывается многослойная структура.
Одновременно про русских и нет
Несмотря на то что «Анора» погружает в русский контекст — от языка до деталей семейных конфликтов,— этот фильм не про Россию, точнее, не только про нее. В большей степени он про власть денег, классовую пропасть и отсутствие контроля над собственной судьбой по обе стороны океана и финансовой стабильности. Если судить о политических взглядах режиссера по фильмографии, то он симпатизирует социалистическим идеям на левом берегу, где система всегда против человека, который вынужден всю жизни с ней бороться и проигрывать. И эта система, как отмечали многие критики, может быть российской, арабской, китайской или любой другой — принцип один. В какой-то степени олигархическая элита и ее методы здесь — лишь символ глобального капитала, а не национальный российский феномен, хотя, безусловно, и он тоже. И в этой дихотомии и есть суть всех споров, с одной стороны, и с другой — мастерство авторов сделать из рассказанной на экране истории больше, чем просто сумму ее слагаемых. В «Аноре» герои из постсоветского пространства — это не только этнографическая деталь, а часть мировой структуры власти, в которой деньги определяют не только возможности, но и границы свободы, и никуда от этого не деться, сколько не отменяй. И за эту своевременную точность можно простить и шаблонного героя в исполнении Алексея Серебрякова, и его почти гротескно переигрывающую жену.
Мэдисон и Борисов как явление
Роль Аноры исполняет Майки Мэдисон, заставляющая гадать с первых кадров, миф она или его развенчание. Ее героиня — живая, энергичная, уязвимая, но при этом невероятно стойкая и с удивительной способностью адаптироваться. Мэдисон играет с потрясающей естественностью: Анора никогда не ведет себя так, как того ожидает зритель. Она и стереотипная «золушка» из клубов, и наивная девушка, и циничная охотница за деньгами — и в то же время никто из них. Ей удается обойти все клише и создать образ молодой женщины, которой просто хочется жить лучше, и для этого она готова воспользоваться шансом. В ее глазах — хитрость и легкость, а потом — неизбежное осознание собственной беспомощности перед системой, но в конце — желание остаться человеком при любых обстоятельствах.
Именно это стремление сделало героя нашего времени и из персонажа Юры Борисова. Роль Игоря — одного из нанятых мамой с папой для присмотра за сыночком парней (по роду деятельности опасных, но в действительности нелепых и бессмысленных), удивительно созвучна с ролью капитана Волконогова в «Капитан Волконогов бежал».
Там Борисов тоже пытается стать хорошим рядом с плохими. Но феномен Игоря, кажется, в другом. На первый взгляд, его персонаж — просто «человек из службы безопасности», функция, а не личность, но в этом и кроется трюк, создающий такие противоречивые и эйфорические чувства в финале «Аноры». В решающий момент именно фигура Игоря оказывается важнейшей: он понимает, что рядом разворачивается настоящая драма, но у него нет ни свободы, ни власти изменить ситуацию. Но, по Бейкеру, за странными жестами и неуклюжими фразами таких маленьких и незаметных людей и скрывается человечность, доказывающая, что теория малых дел — это единственное, что может всех спасти.
Это грустно, или просто правда
После выхода фильма «Красотка» мечта золушек перешла на новый уровень, превратившись из фантазий в руководство к действию в реальной жизни. Идея неравного брака стала не только крайне привлекательной, но и будто бы единственно возможной.
«Анора» — это не только история про личную драму героев, но и наконец более реалистичное заявление о том, что неравный союз может и не стать равным, а скорее даже и союзом никогда не станет. А то, что вчера казалось благом и удачей в виде богатства и власти вмиг может обернуться против тебя. История любви, где столкновение разных представлений о жизни оказывается непреодолимо: для одной стороны деньги — это свобода, а для другой — инструмент контроля. Но режиссер не романтизирует ни бедность, ни богатство, ни побег из одной среды в другую. Он показывает, что в парадигме, где все решают деньги, свобода — это иллюзия, в том числе и свобода выбора.
Это весело, или радикальный реализм без чернухи
Картина сделана в оригинальной эстетике, балансирующей между почти документальным наблюдением и ярко выраженной стилизацией. Нью-Йорк в ней — не роскошные небоскребы и открыточные виды, а мир задворков, клубов, ночных забегаловок, дешевых мотелей и безвкусных помпезных домов на Брайтон-Бич. Уже не туристический, но еще и не мрачный и местами беспросветный взгляд на город и героев в духе Кена Лоуча. Социально актуальное кино, но и не безжалостная радикальная драма про несправедливость в стилистике братьев Дарденн. И хотя фильм и снят на пленку, что придает изображению зернистую фактуру и немного ностальгическую теплоту, приближающую его к картинам 1970-х, Бейкер живет в сегодняшнем дне и понимает, что, если историю грамотно не презентовать, никакие душеспасительные идеи до адресата не дойдут.
И несмотря на то, что постепенно «Анора» превращается из легкого приключения в нечто по-настоящему трагичное, там все еще громко, весело и молодежно. На таком фильме не зазорно сидеть в ночном кинотеатре с огромной коробкой навязчиво хрустящего попкорна. Как будто именно это и происходит с героиней и, возможно, со всеми нами прямо сейчас. Когда привычный мир рушится, а с ним и жизнь, но нужно держать лицо и ни в коем случае не сорваться на крик, а то никто не услышит. И вот за этот точный слепок формы и содержания «Анора» справедливо заслуживает всех тех наград, которые у нее уже есть, и тех, которые, возможно, вот-вот появятся.