Шон Пенн и Дакота Джонсон в «Папуле» Кристи Холл
В прокат вышел режиссерский дебют драматурга Кристи Холл «Папуля» (Daddio). Сценарий, написанный ею по собственной пьесе, несколько лет числился в черном списке несправедливо отвергнутых Голливудом опусов. Михаилу Трофименкову, посмотревшему эту сентиментальную психодраму с ветерком и матерком, показалось, что он прослушал радиопьесу, длящуюся гораздо дольше, чем экранные полтора часа.
Полтора часа — то самое время, за которое с учетом пробок и ДТП можно доехать на такси из нью-йоркского аэропорта имени Джона Кеннеди до самого что ни на есть центра Манхэттена. Лет десять назад это обходилось в сто долларов, сейчас, судя по фильму, ценник, пусть и фиксированный, люто взлетел. Издержки компенсирует возможность героини (Дакота Джонсон), именующей себя просто Гёрли (Девчонка), поговорить по душам с таксистом Кларком (Шон Пенн), именующим себя то Винни, то Майки.
Кроме них, на экране других персонажей нет. Пространство, кроме салона такси, тоже в дефиците. Такой минимализм по душе и Холл, и Пенну, верным психологической традиции офф-Бродвея, но для кино этого маловато. Критика может сколько угодно восхищаться работой оператора Фидона Папамайкла, наложившего интерьерные съемки (если так можно назвать съемки внутри таксомотора) на проплывающие за окном кэба панорамы. Но, честно говоря, в мелькающих придорожных видах, в планах небоскребов и уютных особнячков Манхэттена, наконец, в бликах на стекле и отражениях в нем Гёрли нет ничего, кроме банальной живописности любого трафика.
Кино о такси и таксистах можно выделить в отдельный поджанр.
Герой-таксист по определению сценарная скрепа: уж со столькими пассажирами, со столькими человеческими судьбами, на которые ему, между нами говоря, плевать, он сталкивается за рабочий день-ночь, что сюжет лепится вокруг него как бы сам по себе. Достаточно вспомнить советские фильмы «Зеленый огонек» (Виллен Азаров, 1964), «Три тополя на Плющихе» (Татьяна Лиознова, 1968), «Горожане» (Владимир Роговой, 1975), «Плата за проезд» (Вячеслав Сорокин, 1986). Французского «Господина Такси» (Андре Юннебель, 1952). Особняком стоят два как раз американских шедевра: бурлескная трагедия Мартина Скорсезе о свихнувшемся вьетнамском ветеране «Таксист» (1976) и уморительно-печальный сборник новелл Джима Джармуша «Ночь на Земле» (1991).
Холл следует как раз советско-европейской традиции. В соответствии с которой таксист — побитый жизнью всеобщий батяня-мудрец, к плечу которого можно без страха прильнуть, в чью кожаную куртку можно высморкаться и который даст совет на все случаи жизни. Несколько идеализированное, конечно, представление о таксистах, но мифология есть мифология.
На амплуа таких таксистов лучше всего подходят актеры, чьи лица покорежила жизнь: Николай Крючков («Горожане») или Мишель Симон («Господин Такси»). Шон Пенн отлично встраивается в роль уроженца квартала «Адская кухня», где в дни его молодости «на каждом крыльце сиделки торчки, а на каждом углу стояли девки».
По его лицу словно танковая дивизия проехала, и любая вменяемая девушка не то что отказала бы ему в откровенном разговоре, но и сесть к нему в салон отказалась бы. Тем более девушка трудной судьбы из Оклахомы. Пусть и выбившаяся в успешные айтишницы, но лелеющая все возможные и невозможные травмы прошлого и настоящего.
Тем не менее единственный конфликт между героями случается, когда озверевший в пробке Кларк хочет пописать в специальную шоферскую баночку, а Гёрли возмущенно выгоняет его на обочину.
Разговор, начавшийся с жалоб матерщинника Кларка на скорое исчезновение легендарных нью-йоркских желтых такси и, грубо говоря, наступление «цифрового ГУЛАГа», стремительно мутирует в соревнование исповедей шофера и пассажирки.
Он обличает ее любовника, который требует прислать ему фото ее «конфетки», и заодно объясняет механизм игры сволочей-мужчин с глупыми блондинками. Она исповедуется ему в садомазохистских отношениях со старшей сестрой и подробностях недавнего выкидыша. Он со скупыми мужскими слезами рассказывает ей о знакомстве с первой женой, «тупой, как пробка», в процессе которого она заблевала ему салон такси.
Они обмениваются своими заветными желаниями. Она хотела бы узнать голоса всех птиц, поющих в Центральном парке, выращивать базилик в огородике и сигануть в море с греческой скалы. Он уже успел нырнуть на Багамах с аквалангом, но еще не побывал в Токио, где, по слухам, можно в гипермаркете купить в специальном автомате женские трусики б/у.
Чем кончится фильм, понятно с первых же фраз, которыми обмениваются герои: ничем. Оба всплакнут, она доедет, а он захлопнет багажник, погрузив экран во тьму, словно захлопывает крышку гроба над мертворожденным сюжетом.