Премьера «Оперы» Леонида Десятникова в Московской филармонии
В Зале Чайковского прошла российская премьера «Оперы» Леонида Десятникова — так называется его балет, написанный в 2013 году по заказу театра «Ла Скала» (см. «Ъ-Weekend» от 13 декабря 2013 года). Тогда, 10 лет назад в Милане, главным художественным событием стала хореография Алексея Ратманского. Сейчас — наконец-то музыка, лавры настоящего первооткрывателя которой достаются дирижеру, скрипачу и контратенору Дмитрию Синьковскому. Рассказывает Екатерина Бирюкова.
Не то чтобы оркестр «Ла Скала», исполнявший в свое время «Оперу» под управлением дирижера Михаила Татарникова, был так плох. Но если Верди он сыграет, даже не просыпаясь, то в Десятникова надо долго вживаться, не отвлекаясь на профсоюзные забастовки. Тем более в такого, который сам решил на время вжиться в Генделя.
«Опера» — 40-минутный балет с пением (этот жанр узаконил Стравинский в своей «Свадебке» еще 100 лет назад). Он/она написан(а) для небольшого, квазибарочного состава оркестра и трех солистов и представляет собой некий дайджест или каталог из эпохи opera seria (Стравинский тоже глядел в эту необарочную сторону — но уже в 1951 году, в своих «Похождениях повесы»). «Опера» возвращает нас во времена старой доброй номерной структуры, еще не потревоженной никакими вагнерами и чайковскими, включает в себя увертюру, пять разножанровых арий, один дуэт и завершающий ансамбль, напоминающий о традиционных нравоучительных финалах старых опер.
Корпус использованных в «Опере» литературных текстов увенчан именем Пьетро Метастазио, хотя им не ограничивается. Десятников пополнил длинный ряд композиторов, обращавшихся к творчеству великого драматурга XVIII века, среди которых Гендель, Вивальди, Гассе, Перголези, Глюк, Моцарт, Гайдн, Керубини, Чимароза, а также Дмитрий Бортнянский и Максим Березовский. Италоязычное либретто он компоновал вместе с итальянским филологом Карлой Мускио. Общего сюжета в «Опере» не предполагалось, любой намек на сюжетность, напротив, тщательно избегался, царят бескомпромиссная условность и стройная форма da capo, в каждом номере бурлят никак не связанные друг с другом чувства долга, ненависти и любви. В отличие от миланской постановки, в московском Зале Чайковского исполнение сопровождалось субтитрами, что правильно. Особенно полезны они были во время упоительного финального номера, в котором все трое солистов перечисляют незыблемые правила из «Мемуаров» Карло Гольдони, от которых сочинителям опер не следует отклоняться. Например, главным героям положено каждому по пять арий, артистам второго плана не больше трех. Прочим же персонажам — вообще по одной-двум, причем не на любовную, военно-бравурную или другую выигрышную тематику: каждый должен знать свое место!
Это сочинение Десятникова — не стилизация, не игра по правилам, а скорее невероятно красивое, эмоциональное и терпкое признание в любви к барочной опере и ее королю Генделю. Еще в Милане было понятно, что за эту музыку должны браться не мейнстримные музыканты, а специалисты по историческому исполнению. И как-то само собой выходило, что это должен быть Курентзис. Но ему мы в результате обязаны переоткрытием другой важной партитуры Десятникова — симфонии «Зима священная 1949 года». А в данном случае мы наблюдаем триумф Дмитрия Синьковского с его оркестром La Voce Strumentale и той барочной движухи, которую они организовали в последнее время в оперном театре Нижнего Новгорода.
Строго говоря, именно там несколькими днями раньше состоялась российская премьера концертной версии «Оперы» (специально для этого события автор сделал новую редакцию). Она занимает только одно отделение, и нижегородцы придумали ей идеальную пару — конечно, это Гендель, причем на старинных инструментах. Программа получилась и умная, и чарующая. Увертюра из «Мессии» и восемь арий из опять-таки «Мессии», «Юлия Цезаря», «Альцины» и «Триумфа Времени и Разочарования» с хитовой «Lascia la spina» в конце составили первое отделение, вполне точно воспроизведя структуру следующей затем реплики из XXI века. Так сказать, «я оглянулся посмотpеть, не оглянулась ли она, чтоб посмотpеть, не оглянулся ли я».
Старинные инструменты во втором отделении сменились на современные, Синьковский с места первой скрипки перешел за дирижерский пульт, но солисты остались те же — чудесные и хорошо известные в таком репертуаре сопрано Диляра Идрисова и тенор Сергей Годин, а также решительно вырывающаяся в новые харизматичные звезды меццо-сопрано Яна Дьякова. Она была неотразима в «Aria All’Unisono», где «ветер завывает в страшных пещерах» и всякое такое. На бисах к певцам присоединился и сам маэстро Синьковский в своем контратеноровом амплуа, вместе с Годиным осчастливив зал дуэтом Времени и Разочарования из соответствующей оратории.
Казалось бы, какое отношение все эти далекие пещеры и импровизации группы continuo имеют к нам сегодняшним? Но оказывается, что удивительная территория свободы, все больше расширяющаяся вокруг российского барочного музицирования, как никогда актуальна и ценна.