«Энди Уорхол и русское искусство» в Еврейском музее
В Еврейском музее и центре толерантности проходит выставка «Тинькофф Город: Энди Уорхол и русское искусство» — история о том, как личность и творчество «короля поп-арта» не дают покоя нашим художникам, кураторам, а также незатейливым маркетологам, сумевшим по-своему брендировать даже такое имя. Радость потребления, слава, успех, деньги, смерть, бессмертие — уроки Уорхола по этим темам здесь более или менее усвоены, хотя порой на местах его беспечный взгляд получает довольно серьезную отповедь. Рассказывает Игорь Гребельников.
Нынешняя выставка — обновленная версия той, которую два года назад с размахом показывали в петербургском выставочном пространстве «Севкабель Порт»: произведений и Уорхола, и российских художников там было больше. Здесь же изменения не только количественные — с учетом меньшей экспозиционной площади, но и качественные — все-таки времена уже не те. Что-то убавилось — как, например, автопортрет голого Олега Кулика, облепленного зеркалами вроде дискотечного шара. Эта работа в числе прочих отвечала за тему личного самопрославления, превращения себя в персонажа, а своего имени — в бренд, в чем Уорхол был неутомим (впрочем, научились этому немногие русские художники). А что-то прибавилось. Например, картина Виктора Пономаренко «Вкусно и точка» (2022), написанная акрилом на холсте в манере фотореализма, изображает всем знакомый ланч из бургера, картошки фри и напитка в бумажном стакане с трубочкой — пример импортозамещения в искусстве и, в общем-то, свидетельство времени, хотя Уорхол вряд ли бы одобрил возню с красками ради такого результата, скорее использовал бы готовую фотографию. Или серия коллажей Дарьи Кротовой «Поп-русское бедное» (2023) — ряд вскрытых консервных банок, отличающихся друг от друга лишь тем, как скомбинированы крафт-бумага и белый ватман (из них сделаны либо сами изображения банок, либо фон). Рядом со стеной уорхоловских «Банок супа «Кэмпбелл»», ярких, веселящих, искушающих зрителя, новая серия Кротовой, напротив, будто оглушает своей немотой, грозит острыми зазубринами вскрытых банок.
Остроумный ответ уорхоловскому культу консюмеризма и ярких упаковок товаров — в скульптурной композиции Нади Лихогруд «Курьеры» (2021–2023). Разноцветные керамические фигурки курьеров еды, нагруженных рюкзаками-холодильниками, могли бы составить пару живописи критического реализма — вполне себе инкарнация образа «маленького человека». Но и здесь эти трогательные изваяния дезориентированных, одетых по-зимнему людей, ищущих адреса в смартфонах, вполне уместны.
Отношение русских художников к иконе американского искусства чем-то сродни «любви-ненависти». Вспомнить хотя бы акцию Виталия Комара и Александра Меламида «Первая беспошлинная торговля между США и СССР. Мы продаем и покупаем души», затеянную в 1978 году, вскоре после их эмиграции в Штаты. Художники «покупали» либо «брали на комиссию» души американцев: так, за ноль долларов «передал» им свою душу и Уорхол, о чем был выписан сертификат. Кажется, идея акции была и в разоблачении коммерческой сущности американского искусства, где произведение может стоить миллионы, а душа художника — ничего. Есть снимок, сделанный во время «покупки души», на котором испуганный Уорхол сидит в компании двух бородатых эмигрантов. То есть, с одной стороны, бесконечно поверхностное искусство, красивая жизнь в окружении знаменитостей, слава на весь мир, а с другой — какая-то интеллектуальная спецоперация. Куда более адекватным фигуре Уорхола (и он это оценил) был поступок уже перестроечных времен, когда Тимур Новиков и Олег Котельников передали ему через Джоанну Стингрей свои коллажи. Уорхол был так растроган, что отправил ленинградским художникам и музыкантам несколько банок супа «Кэмпбелл» со своим автографом и экземпляры только что вышедшей «Философии Энди Уорхола (от А к Б и наоборот)».
Но вот уже в 2005 году Владислав Мамышев-Монро делает автопортрет в образе Уорхола, используя как образец его шелкографию в красных тонах, но, по сути, грубо пародируя его манеру. Вдогонку уорхоловской галерее пестрых шелкографических знаков доллара кураторы поместили работы Олега Семеновых на тему денег (2021): это надпись «Деньги» и знаки рубля, сложенные из волос художника, которые были сострижены «в благоприятный день по лунному календарю для привлечения денег». А напротив целой стены ярких портретов Мэрилин Монро (самых известных, сделанных на основе кадра из фильма «Ниагара», обогативших не только Уорхола, но и несколько поколений торгующих этими отпечатками арт-дилеров) красуется гигантский портрет авторства Мамышева-Монро, перевоплощение в кинодиву из его серии «Жизнь замечательных Монро» (1996) — работа, учитывая место ее создания, куда более смелая, чем поп-пантеон на противоположной стене. Но, увы, куда менее известная в мировом масштабе.
Стоит сказать, наконец, о том, что собой представляет подборка произведений Уорхола с точки зрения тиражности и рыночной ценности. Категорию оригинальности он вроде бы и обесценивал, упиваясь возможностями шелкографии на основе фотоизображений. Однако на арт-рынке ценятся прежде всего работы, к которым приложил руку сам Уорхол, пусть даже это и шелкографическая печать, ведь далеко не все из них широко тиражировались, какие-то и вовсе представляют собой уникальные комбинации из нескольких отпечатков — таким способом художник усиливал визуальную мощь сюжетов. Эти работы и стоят десятки, а то и больше сотни миллионов долларов, — таковых на выставке нет. Тут в основном многотиражные отпечатки либо те, что и вовсе напечатаны неограниченным тиражом, конечно, их коллекционная ценность значительно ниже. Но в данном случае к этому, видимо, не стоит придираться — сам по себе показ обширной подборки работ Уорхола в привязке к современному русскому искусству теперь уже кажется чем-то смелым.