Выставка Лины Бо Барди в «ГЭС-2»
Дом культуры «ГЭС-2» показывает выставку «Если бы стены стали водой» архитектора Лины Бо Барди (1914–1992). Еще недавно об одной из главных фигур бразильского модернизма почти не знали за пределами Южной Америки. Лишь в последние годы ее стали называть новатором и визионером, а в 2021-м посмертно наградили престижным «Золотым львом» Венецианской архитектурной биеннале.
Родители Лины Бо Барди не одобряли ее увлечения архитектурой. Юная итальянка Ачилина Бо все же выучилась на архитектора, переехала из Рима в Милан и даже открыла свое бюро, хотя на жизнь зарабатывала иллюстрациями для журналов и газет. С заказами в ту пору было туго. После войны вступила в Коммунистическую партию, что, вероятно, было данью моде, а в 1946-м переехала в Южную Америку вслед за мужем, дилером и арт-критиком Пьетро Марией Барди, которому предложили поработать над созданием Художественного музея Сан-Паулу. И первым делом построила себе модернистский «Стеклянный дом» на тонких сваях. Со временем он зарос густым лесом, заглядывающим в огромные окна, и теперь выглядит как манифест пространства, открытого внешнему миру.
Но остальные проекты — их, правда, было немного, около двух десятков — Лина посвятила обычным людям.
Пока другой классик модернизма Оскар Нимейер с нуля отстраивал новую столицу, Бразилиа — город для чиновников, улетавших обратно в Рио на выходные,— она решала более приземленные задачи.
Как сделать музей не хранилищем подлинников, стерильным, недружелюбным пространством, а местом встречи, удобным и приятным? И как убрать иерархию — чтобы посетитель не чувствовал себя нашкодившим школьником? Отчасти помог случай: власти требовали, чтобы Художественный музей Сан-Паулу не закрывал вид на город. Бо Барди поставила здание на бетонные опоры, и под ним возникла городская площадь. А внутри самого музея отказалась от перегородок, разделяющих произведения по векам и школам. Вместо этого поставила прозрачные стеклянные стенды, на которых расположила картины.
Выставка аккуратно рассказывает и об этом проекте, и о других — с чертежами, фотографиями, цитатами самой Бо Барди. Но вдруг ощущаешь странную неловкость. Пространство «ГЭС-2» — светлое и воздушное, преображенное соотечественником Лины Бо Барди архитектором Ренцо Пьяно,— все-таки находится в центре столицы, в двух шагах от Кремля. А не в рабочем районе Сан-Паулу, пусть и бывшем: как самое известное детище итальянки — SESC Pompeia. Лина превратила старую фабрику, клепавшую металлические бочки, в мультифункциональный центр: с бассейном, библиотекой, спортивными залами, мастерскими. Причем это роскошество предназначалось для местных жителей, а не для любопытных туристов. Как если бы Ренцо Пьяно вдруг возвел инновационный районный ДК за пределами Третьего транспортного кольца.
Конечно, у этих двух архитекторов есть и нечто общее. Переделывая старые здания, оба пытались сохранить их историю. А еще — размыть границы между природным и рукотворным. Бо Барди пустила по полу бывшей фабрики искусственную реку, напоминающую очертаниями Сан-Франсиску, одну из крупнейших водных артерий в Бразилии. Москва-река — самая настоящая — плещется рядом с «ГЭС-2». Жирную тропическую фауну, произрастающую во дворе SESC Pompeia, сложно сравнить с нашей скромной березовой рощей, и все же. В общем, «ГЭС-2» — совсем не случайная площадка. Но стиль Лины, ее тяготение к «бедной архитектуре» — с щербатыми кирпичами, грубыми бетонными блоками, столами и стульями, сколоченными из толстых деревянных брусьев,— выглядит слишком отвязанным и живым на фоне белоснежно-ажурного здания Пьяно. Где даже следы прошлого — старые механизмы электростанции — расставлены аккуратно, как в музее.
Этой музейности нет в постройках Бо Барди. Нужно спроектировать театр между стенами полуразрушенного здания и заброшенным пустырем? Легко. Внутри заброшки вымахало огромное дерево? Ничего, оставим. Легкий флер «сделай сам» возникает еще и из-за использования подручных материалов: когда диван сооружают из ламината и брезента, которым накрывают грузовики. И делают это обычные строители — не мебельщики и даже не плотники. Ведь главное — не выставочный лоск, а как будет обживаться здание, примут ли его люди.