Завершился фестиваль Santiago a Mil
В столице Чили Сантьяго прошел международный театральный фестиваль Santiago a Mil — крупнейший театральный форум Латинской Америки. Одним из самых интересных спектаклей его специальной программы, посвященной странам региона, стала постановка по мотивам «Чайки» Чехова, придуманная известным аргентинским режиссером Гильермо Какаче. В чилийской столице побывала Эсфирь Штейнбок.
Фестиваль Santiago a Mil обращен как к городу, так и к миру. Пока чилийские зрители знакомятся с гастрольной программой, которая по традиции не скупится на громкие имена — так, в этом году афишу украшали имена Робера Лепажа, Жерома Беля и участников содружества «Римини Протокол»,— гости шоукейса, среди которых немало европейцев, примериваются к собранным в Сантьяго спектаклям из Чили и близлежащих стран: на европейском фестивальном рынке интерес к латиноамериканскому театру со временем не угасает, но все-таки требует разборчивого подхода. При всей разнице контекстов в странах региона есть нечто, что объединяет и отличает сценическое искусство в этой части мира: повышенная реактивность, открытая социальность, так сказать, прямого действия, а еще витальность и непосредственность.
Что до чилийского театра, то в нем социальная озабоченность просто чувствуется кожей — и пятидесятилетие военного переворота Пиночета, отмечавшееся в прошлом году, только подстегнуло рефлексии на темы развития общества, протеста и торжества левых идей. Спектакль G.O.L.P создан как совместная продукция чилийского и португальского театров — в абсурдистской комедии Алексиса Морено рассказывается о воображаемом путешествии делегации чилийского парламента в Португалию для обмена опытом по внедрению коммунистической модели управления. Все это приводит к войне между двумя странами — под неожиданный снегопад и исполнение советской песни «и Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди». Тему парадоксов парламентаризма, а заодно и тему феминизма в фестивальной афише подхватила Аргентина. Действие спектакля «Парламент» в постановке Пиель де Лава происходит на борту летающего космического корабля, откуда группа амбициозных законодательниц пытается бороться с мировым экономическим кризисом. Ничего путного, впрочем, у них не выходит.
Между тем европейские коллеги могут дать южноамериканским минимум сто очков форы, если речь зайдет о включенности театра в политическую повестку. На некоторых собраниях и дискуссиях фестивальных кураторов и директоров театра — одно из таких состоялось и в рамках фестиваля Santiago a Mil — может создаться впечатление, что сообщество деятелей театра сегодня состоит в основном из неудавшихся политиков: не получилось избраться в парламент — пойдем составлять репертуар театральных фестивалей. Они часами могут говорить о необходимости борьбы с расизмом, колониализмом, ксенофобией и нетерпимостями любого рода. Спору нет, явления отвратительные, но одной только борьбой интересного театра не создать. К счастью, когда в свои права вступают настоящие театральная энергия и талант, сухость «повестки дня» сама собой теряет актуальность. Спектакль «Макаки» молодого бразильского актера Клайтона Насименту, если коротко определять его тему, посвящен проблеме расизма. В самом начале актер берет быка за рога, объясняя броское название своего соло — «это самое распространенное в мире оскорбление черных». Но следующие за этим восемьдесят минут — не лекция против неприглядного, хотя и по-прежнему распространенного явления. Это и монолог о собственном опыте, и краткий экскурс в историю Бразилии, и общение с публикой на животрепещущие темы. У Клайтона Насименту вдобавок к типичному для бразильцев чувству ритма — монологи он не столько проговаривает, сколько протанцовывает — есть, что называется, принудительное обаяние. Невысокий, обнаженный до пояса, своим непрерывным полутанцем чернокожий актер так обаятельно утверждает торжество и ценность жизни, что сама его витальность становится сильнейшим театральным аргументом против любых предрассудков.
Гильермо Какаче из Буэнос-Айреса свою «Чайку» расположил вроде бы вдали от проблем сегодняшнего мира. Хотя как сказать: спектакль, по признанию режиссера, родился во время ковидного локдауна. А форма этого аргентинского представления родилась под влиянием изоляции. Сама идея сыграть чеховскую пьесу небольшой труппой, состоящей только из актрис, пришла Гильермо Какаче давно. Но оформилась она благодаря пандемии — пять женщин разного возраста словно приглашают публику на очередную репетицию будущего спектакля. Несколько десятков зрителей сидят вместе с исполнительницами за квадратным столом или очень близко к нему, за спинами актрис. А на столе царит типичный репетиционный беспорядок: бутылки с водой и пластмассовые стаканчики, разбросанные страницы с текстом пьесы, очки, карандаши, пакеты с чипсами и пачки салфеток.
Вряд ли тут может удивить сама форма застольного, доверительного, интимного Чехова. Но придуманный режиссером женский «расклад» вдруг и вправду придает тексту совершенно неожиданное измерение, и совершенно не мешает, что Тригорина и Треплева играют женщины. Чеховский текст превращается в какой-то единый поток слов и чувств, в некое облако, которое эти очень разные актрисы словно по очереди ловят и наполняют индивидуальными, очень конкретными интонациями. Но «Чайка» вовсе не становится формальным экспериментом, напротив, спектакль откликается и сильными темпераментами, и новыми ощущениями, и неожиданным юмором. Что-то необычное, неизведанное вдруг проявляется в этой атмосфере тайного девичника, доверительного ночного разговора о надеждах и разочарованиях. И не забыть Аркадину, в финале тревожно окликающую Константина, но не понимающую, что это он, накрытый пледом, пусть и в женском обличье, спит у нее на руках вечным сном.