Содержание:
Каннский фестиваль начался на высокой ноте
Каннский международный кинофестиваль бравурно открылся чествованием Роберта Де Ниро и энергично продолжился серией конкурсных просмотров. О первых впечатлениях рассказывает Андрей Плахов.
Фестивальное открытие прошло под знаком Актера с большой буквы. О ключевом участнике съемочного процесса говорил ведущий вечера Лоран Лафитт, вспоминавший легендарных Жана Габена и Марлен Дитрих и даже ухитрившийся вписать в этот ряд свою коллегу куда более скромных заслуг Адель Энель. Все это была прелюдия, чтобы вывести на сцену главу жюри Жюльетт Бинош — актрису фильмов Луи Маля, Леоса Каракса, Кшиштофа Кесьлевского и Михаэля Ханеке. Лафитт произносил имена иностранных режиссеров с сильным галльским акцентом, а австрийца Ханеке назвал с ударением на последнем слоге. Бинош вышла в белоснежном наряде с капюшоном, который подчеркивал королевскую стать дивы и, похоже, имел восточный акцент. Смысл его стал понятен, когда актриса заговорила о погибшей в прошлом месяце художнице и фотожурналистке из Газы Фатиме Хассуне. Тему горячих точек фестиваль продолжил, устроив в первый рабочий день показ фильмов об Украине, включая картину о Владимире Зеленском.
Политический statement сделал на открытии и Роберт Де Ниро. Он говорил о том, что искусство — это воплощение демократии, и потому «мы представляем угрозу для автократов и фашистов».
Трампа актер назвал «невеждой-президентом», а Каннский фестиваль — праздником свободы, равенства и братства. Но эмоциональной кульминацией стала речь Леонардо ди Каприо, вручившего старшему товарищу «Золотую пальмовую ветвь» за карьеру. Это была речь юноши, давно ставшего матерым мужчиной, обращенная к своему ментору, кумиру, ролевой модели и просто близкому по духу человеку — Роберту Де Ниро. Признание в сыновней любви к символическому отцу, уже старенькому, как будто врастающему в землю. Лео и Боб каждый по-своему скрывали слезы от переполнявших их чувств, но все же они обнялись минимум трижды. А монтажная подборка работ Де Ниро вызвала спазм восторга: на роль первого актера ХХ века он, кажется, главный кандидат.
А потом вышел Квентин Тарантино и в стиле шутовского pulp fiction открыл Каннский фестиваль, сняв налет немного зашкалившего пафоса.
Церемонию, включившую в себя песню из «Твин Пикс» памяти Дэвида Линча в исполнении Милен Фармер и мемориальное упоминание недавно умершей актрисы Эмили Декенн — героини победившего в Канне четверть века назад фильма «Розетта»,— критики уже назвали «лучшим фильмом фестиваля».
Но после церемонии традиционно показывают новый фильм. Трудно было подобрать такой, который не поблек бы на столь ярком фоне, но, похоже, кураторы программы к этому даже не стремились. Они взяли первый попавшийся — режиссерский дебют Амели Боннeн «Уехать однажды». Четыре года назад она сняла одноименную короткометражку, а теперь растянула ее на полный метр. Героиня этой анемичной драмы уезжает из провинции, чтобы открыть собственный ресторан высокой кухни, а потом возвращается и сталкивается с воспоминаниями и увлечениями юности. Фабула, видимо, показалась самим создателям фильма слишком банальной, и они заставили своих персонажей время от времени пускаться в пение — благо, героиню играет певица Жюльет Армане. Невыразительность и, главное, неуместность музыкальных номеров вызывают крамольную мысль о том, как порой негативно влияет на французское кино традиция Жака Деми: уже который раз, и все менее убедительно, оно пытается пройти по следам «Шербурских зонтиков».
Зато вполне убедительно прозвучали первые фильмы конкурсной программы. «Звук падения» немки Маши Шилински оказался замысловатым пазлом, соединяющим разные пласты времени и переплетающим травматические семейные истории. Они разыгрываются на протяжении столетия в доме неподалеку от Эльбы; когда-то здесь жила потомственная фермерская семья со слугами, и до сих пор, уже при новых хозяевах, живет в виде «исторических привидений». Фрагментарно перед глазами зрителя проходят судьбы нескольких женщин, но также и мужчин с их аскетичным бытом, интимными эротическими переживаниями, страхами и отношениями, часто болезненными и токсичными.
Пробуждение телесной жизни, первые столкновения со смертью, пот и кровь, тревожные групповые снимки — лейтмотивы этого гипнотического фильма.
Один из героев, Фриц, лишился ноги, когда родители спасали его от участи смертника Первой мировой. А в результате Второй ферма оказалась на границе разделенной Германии. Отблеск проклятий истории не превращает картину в мрачное зрелище. Этот фон уравновешен рембрандтовскими тонами интерьеров, золотистых полей и женских волос, чувственной теплотой, с которой актрисы разных поколений изображают своих героинь. Красота не спасает мир, но делает временное пребывание человека в нем относительно выносимым.
Программа 78-го Каннского кинофестиваля
Из мира фильма Сергея Лозницы «Два прокурора» выхода нет. Москва и Брянск 1937 года, снятые в Латвии румынским оператором Олегом Муту на основе повести Георгия Демидова, советского физика и писателя, ученика Ландау, проведшего 13 лет в колымских лагерях. Простая в своей чудовищности история честного молодого прокурора Корнева, к которому чудом попадает написанное кровью письмо от замученного пытками политзаключенного Степняка. Новоиспеченный юрист встречается с ним, преодолевая сопротивление тюремного начальства и персонала. И едет в столицу к генпрокурору Андрею Вышинскому, чтобы сообщить о беззаконии, наивно полагая, что это контрреволюционный заговор или просто самоуправство брянских властей. Нетрудно догадаться, чем оборачивается для молодого идеалиста подобная инициатива.
Сергей Лозница — киноавтор сложного современного стиля, синтезированного из его великолепных экспериментов с документальной хроникой и опытов игрового гротеска, начавшихся с фантасмагории о российской глубинке «Счастье мое». Почти ничего из этой копилки режиссер в «Двух прокурорах» не использует, и даже элементы абсурдизма здесь не главенствуют, ибо абсурд тоталитарной системы — ее органическая основа. Большая часть художественного пространства предоставлена актерам. Это Александр Кузнецов в роли Корнева, Александр Филиппенко, играющий замученного, но морально не сломленного узника, и Анатолий Белый (признан в РФ иностранным агентом) в образе Вышинского. Кроме них, на экране еще несколько снайперски выбранных артистов: они раскрывают образы своих персонажей и олицетворяемого ими времени — не только актерскими средствами гротеска, но и чисто типажно, причем предельно выразительно. Так что даже режиссерский кинематограф Лозницы предстал на этот раз скорее в актерском изводе, вписавшись в тренд Каннского фестиваля.
Фотогалерея
78-й Каннский кинофестиваль
Смотреть