Государственный совет Франции рассматривает иск о реституции «Джоконды»
В Государственный совет — высший административный суд Французской республики — поступил иск организации «Международные реституции», которая требует вернуть Италии «Джоконду» Леонардо да Винчи. Зачем понадобился настолько бессмысленный иск, размышляет художественный обозреватель “Ъ” Кира Долинина.
Абсурдность иска, поданного в судебные органы Франции некоей ассоциацией «Международные институции» (International Restitutions), очевидна: с тех пор, как сам Леонардо привез одну из своих любимых картин, «Портрет госпожи Лизы дель Джокондо» (написана между 1503 и 1506 годами) во Францию в 1516 году, работа страну почти никогда не покидала — если не считать похищения в 1911 году. Есть разные версии того, как она оказалась у французского патрона художника, короля Франциска I, после смерти Леонардо в 1519 году (может быть, сам продал, может, так оставил, может, ее продал королю один из двух учеников-наследников, Салаи, или уже его наследники), но факт остается фактом: Франциск I хранил «Джоконду» в своем замке Фонтенбло, где она оставалась до правления Людовика XIV, который перевез ее в Версаль. После Французской революции, в 1793-м, она оказалась в Лувре, на некоторое время Наполеон забрал портрет в свою спальню во дворце Тюильри, но затем она вернулась обратно в музей.
До сих пор никто этот факт и не оспаривал, весь мир знает, что «Лувр = «Джоконда»», и от этого знания картина не раз сильно страдала, то ее украдут, то на нее нападут, то вот супом недавно облили. Иск, рассматриваемый сейчас Государственным советом, пытается эту данность перевернуть. «Международные реституции», про которые не известно ничего, ни имен учредителей, ни адреса, ни счета, утверждают, что действуют «от имени потомков наследников художника». Доказательств, впрочем, не предъявляется, что вполне логично — наследниками Леонардо оказались два его ученика, Мельци и Салаи, и если даже верить версии, что сестры умершего в 1525 году Салаи продали портрет королю Франции (за 4 тыс. экю), законность этой покупки опровергнуть невозможно.
Такая нарочитая нелепица явно абсолютно сознательна. Проблема реституции художественных ценностей бередит умы и трясет музеи вот уже несколько десятилетий. Срок давности «преступления» (если удается его доказать) все более отодвигается в тьму веков. Греция требует у Великобритании мраморы Парфенона (вывезены в 1802 году); Бенин у Франции — королевские реликвии (вывезены в конце XIX века); тот же Бенин уже получил свои бронзовые памятники у Германии; чиновники Египта постоянно напоминают всему миру, что пора возвращать вывезенное из страны древнее искусство. Список очень длинный. Решение, в первую очередь, в юридической плоскости. Хотя общественное мнение тоже имеет значение — окончательные документы, как правило, подписываются главой государства, а это позиция выборная. Год назад опрос показал, что 53% ответивших британцев поддерживают возвращение фрагментов Парфенона, 20% заявили, что у них нет твердого мнения в любом случае, и только 21% был против.
В этом реституционном раже вызвать шторм может только очень крупная история. «Джоконда» была выбрана именно из этих соображений. Ведь прежде «Международные реституции» уже подавали сходные запросы: в октябре 2022 года они призвали исключить из инвентаря Лувра «объекты, происходящие из раскопок, проведенных Археологической службой Восточной армии в период с 1915 по 1923 год» (речь идет прежде всего о находках на территории Греции). Отказ. Через месяц Государственный совет отклонил запрос «Международных реституций», который требовал возвращения Китаю вещей из Китайского музея замка Фонтенбло, привезенных во Францию «в результате разграбления Пекинского летнего дворца» французскими войсками в 1860 году. Суд заявил, что ассоциация не имеет «права действовать».
Нынешний выпад точно будет отклонен, но шума наделал немало. Риторически все сделано верно — требуй большего, может, получится хоть что-то. Идея деколонизации всего и вся, в том числе и мировых музеев, все активнее захватывает умы как университетских интеллектуалов, так и чиновников. При этом процесс реституции не терпит обобщений — каждое дело решается отдельно, исходя из законов той или иной страны, истории конкретного «вывоза» культурных ценностей, умелости адвокатов, в конце концов. Иногда возвращать необходимо, иногда процесс спорный, иногда совершенно невозможный. Музейщики боятся передела всего музейного мира, фактического разрушения главных национальных сокровищниц. Момент трудный. Но хотя бы решение короля Франциска I «присвоить» «Джоконду», которое пытаются оспорить рьяные анонимы, в области реалистичных споров не лежит.