Завершается Роттердамский кинофестиваль
Международный кинофестиваль в Роттердаме подходит к финалу. Предваряя решения жюри, потенциальных призеров из двух фестивальных конкурсов выбрал Андрей Плахов.
Tiger Awards («Тигровые награды») присуждаются режиссерам-дебютантам. Среди четырнадцати включенных в этот конкурс фильмов едва ли не половину я бы забраковал. Одни грешат показной радикальностью, другие тешат парадом технологических эффектов, но ни то ни другое не работает, когда автору нечего сказать, кроме банальности.
Низшей точкой стал британский «Плавающий дом». Режиссер Джастин Андерсон сумел разрушить литературную основу романа Деборы Леви, введя множество кинематографических и, что еще хуже, политических клише. Герои — фрустрированный поэт родом из Боснии и его жена-американка, морально травмированная военная журналистка. Пара отправляется на греческое побережье, в роскошной вилле их ждет пятнадцатилетняя дочь. Но не только: в бассейне на поверхности воды лежит незнакомая обнаженная дама, которой предстоит влиться в это прогрессивное семейство и разделить с ним кров. Попытка лавировать между Сциллой и Харибдой (конкретнее, между «Теоремой» Пьера Паоло Пазолини и «Бассейном» Жака Дере) ни к чему путному не приводит и окончательно проваливается под напором обуревающих женщину-военкора эротических видений. Можно еще понять, когда ей мерещатся голые атлетичные греки из округи, труднее — когда она многократно прокручивает в памяти пленку дурацкого секс-шоу с акробатами в плавках и в бикини.
А высшей точкой конкурса стал для меня индийский «Фургон поцелуев» Мидхуна Мурали. Абсолютно фантасмагорическое зрелище, сплетающее в тугой узел сказочную мифологию, архаичную эстетику театра теней и новейшие анимационные компьютерные техники. Гремят грозы, зловеще летают птицы, сталкиваются стихии, толпы фанатиков ждут, когда зазвучит божественная симфония: настоящая космогония, однако представленная без глупого пафоса и с сухим, отчуждающим юмором. Сюжет вьется, клубится и ветвится, вот только его завязка в примерном изложении. Айслу, девочку-сироту, анонимные «они» использовали для генетических опытов, она сбежала из детдома, чуть не стала секс-игрушкой для педофила и спаслась, превратившись в мальчика Айсака. Но потом вернулась к натуральному обличью и создала курьерскую службу, через которую женщины могут пересылать поцелуи своим воюющим мужьям (в стране идет перманентная гражданская война). На экране мы видим, как поцелуй загружается в компьютер: 30, 50, 89 процентов — и вот наконец все 100: ура, посылка доставлена адресату. Точно так же через компьютер загружается призванное потрясти мир «чудо»: о его приходе сообщает надпись «access granted» — «доступ предоставлен».
Одновременно это еще и кино про кино. Фильм про снятый и утраченный фильм. Каждый из героев, каждая из героинь чувствуют себя протагонистами своего собственного фильма, а стоящие на их пути «они» — всегда антагонисты. Кино то и дело оказывается черно-белым, потому что цвета исчезают из жизни планеты. Но потом возвращаются яркими «рекламными» вспышками. На эту тему позволяет себе шутку один из персонажей «Фургона поцелуев», режиссер утраченного фильма: «Мейнстрим — это независимое кино в будущем». Как и Джастин Андерсон, и Ив Нетцхаммер, автор швейцарской анимационной антиутопии «Путешествие теней», Мидхун Мурали вышел из индустрии рекламы. Но, в отличие от многих, сумел подняться до авторского высказывания.
Помимо него, в «тигровом» конкурсе на награду может претендовать украинский фильм «Серые пчелы» (режиссер Дмитро Моисеев). А во втором конкурсе под названием Big Screen, где участвуют не только дебютанты, но и опытные режиссеры,— казахстанский «Степной волк» Адильхана Ержанова. Подробнее о картинах, рожденных на постсоветском пространстве, читайте в следующем репортаже из Роттердама.
К фаворитам второго конкурса я бы добавил еще несколько фильмов. Это выполненный в черно-белой ретро-гамме «Портрет настоящего Востока» Марсело Гомеша — о том, как религиозная война в Ливане продолжается в бразильской эмиграции на поле любовной мелодрамы. Этот же почтенный жанр в датском «Вечном» (режиссер Улаа Салим) спроецирован на экологические страхи: герой посвящает жизнь ликвидации подводной трещины, угрожающей человечеству. А героиня немецко-швейцарской притчи «Молочные зубы» Софии Бёш борется со своим положением изгоя в косной деревенской общине.
Один из самых сильных в программе — документальный фильм Вилле Сухонена «Дети войны и мира». Он целиком построен на образцах драконовской «патриотической пропаганды», на которых было выращено целое поколение финнов после потрясений Первой мировой войны и угрозы прихода коммунистов. Архивные кинокадры, фотографии, фрагменты радиопередач, страницы журналов, а также дневниковые записи детей и подростков рисуют одномерную картину мира, в которой доминируют дисциплина, военизированный спорт, национальная исключительность и ненависть к потенциальному врагу. И контекст эпохи вызывает параллели не только с синхронными по времени явлениями, такими, как советская или немецкая пропаганда.