Умер Александр Митта
В возрасте 92 лет ушел из жизни один из последних могикан кинематографа оттепели, создатель фильмов, ценимых эстетами и любимых самой широкой публикой.
Митта принадлежал к поколению «детей войны», как и Андрей Тарковский, Глеб Панфилов, Элем Климов, Лариса Шепитько, Алексей Герман, но, в отличие них, кино про войну не снимал. Ученик Михаила Ромма, сокурсник Тарковского и Шукшина, Александр Митта начал с фильмов про детей и подростков, школьные конфликты, первые влюбленности. Даже лирические названия картин «Друг мой, Колька!» (совместно с Алексеем Салтыковым), «Звонят, откройте дверь» (по сценарию Александра Володина), «Точка, точка, запятая…» вписывались в атмосферу оттепели с ее отрицанием казенного формализма, с ее живым интересом к человеческой личности. Знаковым стало и появление Митты как типичного для московской интеллектуальной среды персонажа в фильмах Марлена Хуциева «Застава Ильича» и «Июльский дождь».
Все, что в ту пору делал Митта, определяло его законное место в ряду кинематографистов-шестидесятников, но был нюанс. Снятый им в 1969 году фильм «Гори, гори, моя звезда» выпадал из оттепельной эстетики.
Сюжет про театрального режиссера Искремаса («Искусство — революционным массам», в этой роли — Олег Табаков) и художника-самородка Федора (Олег Ефремов) обнаруживал явный крен в декоративность, гротеск, эксцентрику, трагикомедию, монтаж аттракционов. В нем было много от традиций советского киноавангарда — Эйзенштейна и Кулешова, не слишком ценимых в оттепельное время. В этом насыщенном культурными подтекстами произведении трудно было узнать почерк автора искренних, но незамысловатых школьно-пионерских драм. И еще: со «Звезды» началось чрезвычайно плодотворное сотрудничество Митты с великолепными драматургами Юлием Дунским и Валерием Фридом.
Разлом в стане шестидесятников подтвердило следующее десятилетие — 1970-е годы.
Митта делает решительный шаг в сторону жанра, в то время как его авторитетные коллеги верны культу авторского творчества и так называемое коммерческое кино презирают.
Сначала Александр Наумович ставит советско-японскую мелодраму «Москва, любовь моя», а завершает десятилетие «Экипажем» — первым отечественным фильмом-катастрофой и одним из абсолютных кассовых лидеров советского проката за всю его историю: картину посмотрели более 70 млн человек. Официально признанная как героическая поэма о советских летчиках, она обрела всенародную любовь скорее как красивая сказка о любви и мужестве, а также о сексе, который, как выяснилось, в СССР все же есть.
Еще до перестройки Митта успевает снять два фильма, наиболее амбициозных, сложных по структуре, эклектичных по стилю. Это «Сказ про то, как царь Петр арапа женил» (1976) с Владимиром Высоцким и «Сказка странствий» (1983) с Андреем Мироновым — оба о встречах с мечтой и судьбой, историей и мифом.
Именно эти фильмы-сказы, фильмы-сказки наряду с появившимися в это же время и чуть позже работами Андрея Кончаловского и Сергея Соловьева проложили дорогу к новому этапу отечественного кинематографа.
Позднее этот этап назвали постмодернистским. Но Митта, один из самых образованных режиссеров, человек с завидным кругозором, был из первых, кто теоретически отрефлексировал этот культурный процесс в статье, опубликованной в журнале «Искусство кино». А практически — мог ссылаться на собственный опыт. В «Экипаже» он создал модель советского жанрового блокбастера. Тогда многие восприняли ее как наивную самонадеянную попытку соревноваться с Голливудом. Но довольно скоро этот опыт вписался в мировой тренд: кино освобождалось от элитизма, а взамен обретало гипертрофированную зрелищность и охотно эксплуатировало культурные клише.
В свое время Глеб Панфилов рассказал мне, как они с Миттой смотрели «Сцены из супружеской жизни» Бергмана. Цитирую Панфилова: «»Какая скукота!» — говорил мой товарищ.— «Что ты! — возражал я.— Это так захватывающе!» Но Митта словно сглазил «моего Бергмана»: этот фильм явился для меня одновременно кульминацией и закатом. Из Бергмана ушло знакомое всем шестидесятникам ощущение остроты, открытия, он стал достоянием пережитого». Примерно такое же высказывание я слышал от Митты о Тарковском, которого он безмерно уважал, но знал, что время радикального авторского жеста уходит.
Митта не стал сопротивляться меняющемуся времени, но он был и не из тех, кто слепо ему подчиняется.
Третья, последняя фаза его творчества включает и одну из первых в кинематографе попыток разоблачения сталинского ГУЛАГа («Затерянный в Сибири», 1991), и успешный опыт создания популярного мини-сериала («Граница. Таежный роман», 2000), и поэтический байопик «Шагал — Малевич» (2013), где режиссер возвращается к эпохе художественного авангарда и коммунистической утопии.
Все эти темы не были для режиссера абстракцией. Он родился в московской еврейской семье, его мать и многие родственники были репрессированы, воспитанием Александра занимался отец, а во время войны в эвакуации мальчику довелось провести два года в детском доме. Потом — художественное училище, инженерно-строительный институт (его наставником был Константин Мельников), работа карикатуристом в журнале «Крокодил» (там Александр Рабинович взял псевдоним Митта), наконец — ВГИК.
Не утратив креативности в постсоветское время, Митта стал все больше сил и времени посвящать преподаванию: учил будущих режиссеров в Москве и в Гамбурге, писал учебники по режиссуре, ставшие бестселлерами.
Он — автор книги, название которой говорит само за себя: «Кино между адом и раем: кино по Эйзенштейну, Чехову, Шекспиру, Куросаве, Феллини, Хичкоку, Тарковскому…». Сомнительно, что кто-либо из нынешнего режиссерского состава смог бы сочинить нечто подобное.
С уходом Александра Митты закрывается еще одна важная глава в истории отечественного кино. А если говорить по-человечески, будет очень не хватать талантливого, обаятельного, увлекающегося, харизматичного Александра Наумовича Митты. Актера, сценариста, писателя, художника, педагога.