Николая Цискаридзе представлять нет нужды.
Его знают и помнят как блестящего артиста балета. На телевидении он член жюри на «России 1» и ведущий на Первом. В Академии Русского балета имени Вагановой — ректор. А еще Цискаридзе — автор уже трех книг. Последняя — про «Щелкунчик»…
— Вы знаете, многие даже не подозревают, что такое театр, из чего он состоит, — начал наш разговор Николай Максимович. — Помню, что среди детей, с которыми я учился, были те, которые никогда не были на балете, они даже не понимали, чему учатся. А им было уже по 14 лет… И вот эта книга рассказывает о том, что такое театр, на примере балета «Щелкунчик»: как делается спектакль и многое другое. Там есть ответы на многие вопросы…
— Спектакль «Щелкунчик» перед Новым годом всегда в центре внимания. А сейчас еще и в центре скандала. Билеты стоят целое состояние!
— Ну что я могу сказать? Просто надо правильно распределять репертуар. У нас «Щелкунчики» начинались в середине ноября, закачивались в апреле, и таких проблем не было. А вообще мне сложно высказывать какое-то свое мнение об этом спектакле. Он мне, как вы понимаете, не чужой. И я его люблю и ненавижу одновременно. Ненавижу — потому что он всю жизнь преследует меня, теперь мне приходится уже много лет готовить новых исполнителей. А люблю — потому что это мой самый первый спектакль, который я исполнил, это роль, о которой я мечтал, которая сбылась в моей жизни.
«МУЖЧИНА В РЕЙТУЗАХ ДОЛГО НЕ МОЖЕТ ТАНЦЕВАТЬ»
— Николай, вы един во многих лицах: и училище, и телевидение, и вот книжки. А было бы у вас больше свободного времени, на что бы его потратили?
— Я самый ленивый человек на Земле: вообще ничем не хочу заниматься! (Улыбается.) Я настолько сильно физически был активен, будучи артистом балета, что мне уже ничего не хочется. Я люблю лежать, а потом, когда належался, пойти посмотреть что-то красивое. Люблю путешествовать… Я — Обломов, про меня та книга написана! Спасибо Ивану Гончарову: он знал, что я буду такой! (Смеется.) Но родители во мне воспитали одну очень удивительную вещь… Даже больше не они, а няня моя, и я до сих пор удивляюсь, как ей это удалось. И сейчас во всех учениках пытаюсь это воспитать. Она приучила меня доделывать все до конца. Например, даже пока я не раскрасил до конца одну страничку, она не разрешала мне ее перелистнуть. Я должен был сделать это до конца!
— Сами вы жесткий педагог?
— Мне кажется, что я очень жесткий. В Московском хореографическом училище моим педагогом был Петр Антонович Пестов. Он преподавал больше 40 лет. Как-то один из выдающихся танцовщиков Владимир Малахов, его ученик, приехал ко мне в гости в Санкт-Петербург. И он, глядя на то, как я веду урок, сказал: «Ой, ребята, какой же Николай Максимович добрый! Вам бы к Пестову, вы бы увидели, что такое жесткость!» Мы действительно прошли безумно жесткую школу, и я много раз говорил, что именно благодаря этому мы состоялись. Я не могу объективно сказать, добренький я или нет. Конечно, когда мы выходим из класса, я уже не буду ничего требовать. Я требовательный в зале, я ругаю только за невнимание к моим требованиям. Больше всего меня раздражает именно это, а не то, что у ребенка что-то не получилось. Это же моя профессия, моя миссия чему-то его научить. Он пришел ко мне учиться, и в этом смысле я за него в ответе.
— Вы уже больше десяти лет ректор. Как сохранить психическое здоровье, общаясь с родителями учеников?
— Я благодарен тому времени, которое провел в юридической академии, когда получал свое третье образование: артист, педагог, а потом еще учился на юриста. Я окончил МГЮА (Московская государственная юридическая академия. — Ред.), кафедру трудового права, я магистр трудового права. И если бы не знал законов, то я бы точно сошел с ума. Потому что все родители видят в своем ребенке гения. И моя мама так говорила. Для нее ее ребенок — самый лучший. Но у мамы был трезвый взгляд на мои способности. Несмотря на то что ей все говорили с моего детства, что я вундеркинд, охали и ахали, она все равно относилась к этому скептически. Мама считала, что артист балета — это не профессия, и говорила: «Никочка, мужчина в рейтузах долго не может танцевать. Надо получить другое образование».
А тут сталкиваешься с родителями, которые не все понимают. И ведь мы же специализированное заведение, к нам попадают только те, кто имеет определенные способности. И у нас можно учиться, только пройдя этот отбор…
Но знаете, какая сейчас у меня цель есть? Моя мечта — поступить на психфак. Несмотря на то, что я ненавижу учиться и ненавижу экзамены. Потому что, представьте себе, карьера любого серьезного артиста — это экзамен. Ты выходишь на выступление — это экзамен. И я все давно уже доказал. Поэтому не хочу заниматься учебой. Но! На психфак я бы поступил с удовольствием. Потому что у меня есть определенные наблюдения, и я хочу систематизировать все то, что бродит у меня в голове…
«ФРЕЙНДЛИХ СДЕЛАЛА ДЛЯ МЕНЯ ИСКЛЮЧЕНИЕ»
— Какое главное заблуждение существует насчет балета?
— Что это легко. Этим заблуждением болел и я. Я был уверен, что приду в определенное учебное заведение, потом меня выпустят на сцену — и я побегу!.. Я много раз рассказывал, что, когда меня приняли, нам педагог сказал взять на занятия большие полотенца. Они необходимы были для занятий гимнастикой. А я пришел и сказал маме, что нам нужны полотенца, потому что нас поведут в бассейн. Я был уверен в этом: ну раз полотенца, то мы идем купаться! Я почему это рассказываю? Многие думают, что раз дети пошли учиться, то они обязательно будут на афише Мариинского или Большого театров. Нет, к сожалению, это не так… Это большой труд…
— Недавно вы записали интервью с Алисой Фрейндлих. Решили заняться новой профессией и быть интервьюером?
— У Алисы Бруновны надвигался огромный юбилей (8 декабря актрисе исполнилось 90 лет. — Ред.), и она отказала всем в интервью. Сказала, что не будет ничего давать. Мало того, я как ведущий передачи «Сегодня вечером» на Первом канале тоже к ней обратился с этой просьбой, чтобы мы могли сделать программу. С Варей, ее дочкой, стали уговаривать, на что она сказала: «Ребята, я не хочу, поймите меня правильно!» Мы приняли эту позицию и забыли обо всем. Но тут ко мне обратилась кинокомпания «Красный квадрат». Сказали: «Николай, если вы хотите, то только вы вдвоем в кадре, и вы будете говорить о том, о чем хотите вы».
Я позвонил Алисе и сказал: «Нам на Первом канале дают время поговорить о том, о чем мы хотим. Давай расскажем, о тех людях, которые сыграли важную роль в твоей жизни». И она согласилась.
Как человек телевизионный, я знаю, что все решает монтаж. Зависит от того, как эту историю сделают, добавят видеохронику, фотографии. Жизнь Алисы Бруновны — она безумно интересная и творческая. Мы не говорили ни о чем личном. Я пытался с ней общаться о каких-то творческих триумфах, которыми мы, не одно поколение, будем гордиться…
Надеюсь, что получилась хорошая беседа, потому что мне всегда интересно с ней, настолько я ее люблю. Конечно, ей было сложно — мы провели перед камерами много времени, и она не любит давать интервью. Но я с Алисой просто беседовал. И я счастлив, что она сделала для меня такое исключение…