Кира Долинина о проблемах и будущем музейного мира
Последний месяц выдался богатым на громкие заявления директоров российских музеев по поводу настоящего и будущего своих институций и всей отрасли в целом. Русский музей, «Газпром» и Минкульт подписали соглашение о развитии национальной школы реставрации. Союз музеев России выпустил очередной манифест, «философский текст», главная идея которого посвящена «миссии музея — хранителя ДНК нации и человечества». И наконец-то заговорила новый директор ГМИИ им. Пушкина Ольга Галактионова — она провела свою первую пресс-конференцию в новом статусе, на которой было сказано много интересного. Интереснее всего смотреть на эти новости с точки зрения риторики: что говорили, как говорили и что за этими словами можно прочитать.
В последнее время директора российских музеев предпочитают особо не высказываться. Во-первых, многие из тех, кто высказывался, уже не директора (самое громкое увольнение — Елизавета Лихачева, лишившаяся кресла директора ГМИИ через 22 месяца после назначения). Во-вторых, вместо них за работу музея теперь все чаще должны говорить цифры, графики и списки топ-выставок. В-третьих, музей — дело, не терпящее суеты, как бы направленное в вечность, тут иногда лучше молчать, чем говорить. Тем громче звучат слова, которые все-таки произнесены.
В марте 2025 года столкнулись два мнения о способах существования музеев в новой российской реальности: одно возвышенно алармистское, другое — приземленно хозяйственное. Союз музеев говорит о культурном коде нации, воспитании чувств верности и любви к Родине, мягкой силе, миссии. Директор ГМИИ — о том, что пора навести порядок, о ревизии покупок последних лет, реструктуризации кадров и про то, что через полтора-два года все будет работать как часы. Документ Союза музеев (а на нем, как и на всех подобных ему манифестах, в «шапке» стоит одно имя — «М. Б. Пиотровский») написан так, чтобы каждый абзац начинался со слова «Музей». Это похоже на мантру, камлание, заговор — чем больше этого слова с большой буквы произнесешь, тем ближе к небесам вознесешься.
В этой риторике «музей» — то, что выше профанного понимания. Он отвечает ни больше ни меньше как за сохранение «ДНК нации и человечества». Я бы не советовала использовать термины из генетики в написанных по-русски гуманитарных текстах, но и без громких слов про ДНК в манифесте мы читаем про «высокую миссию» музея — и «этой миссии грозит размывание под напором тенденции видеть в музеях досуговые предприятия, делать бухгалтерский машинный учет главным критерием оценки успеха, а также отстранение общественных организаций от принятия решений». Вот мы и дошли до самого важного в этом документе, до озабоченности реальными, низменными вроде бы для такого разговора материями.
Что же заботит Пиотровского и других музейщиков из Союза больше всего? Развлекательность многих досуговых и массовых мероприятий, проводимых в стенах музея; она же как критерий и залог успеха выставок; слепые машинного типа правила и санкции, которыми регулируется музей; закрытая система кадровых назначений («музей не место отдыха для отставников»).
Назначенная в январе на пост директора ГМИИ Ольга Галактионова, конечно, не «отставник», но человек историко-художественному музею чужой. И за пару месяцев своей она точно не стала. Тем интереснее, как она, ссылаясь на собственные наблюдения этого периода, формулирует свои задачи. Прежде всего это риторика «министра-администратора», хозяйственника, пришедшего перемыть «поросшую мхом гору грязной посуды». Образ сильный — и если свою непосредственную предшественницу Лихачеву она благодарит за начало этого процесса, то кто виноват в такой неприглядной картинке, остается неясным. Ирина Антонова была долго, но уже давно (ушла с поста в 2013 году). Остается только Марина Лошак (директор с 2013 по 2023 год). Тогда получается, что это при ней «идеально работали только детские просветительские программы»; расцветало «нездоровое» современное искусство (Галактионова говорит, что при ней будет «здоровое», которое еще предстоит обнаружить); ставка делалась на как бы ненужные выставки-блокбастеры («я не блокбастеры привыкла делать, а привыкла хорошо работать»).
Но это дела прошлые — стоит попытаться вместе с Ольгой Галактионовой посмотреть в будущее. Во-первых, «я пришла, чтобы «Make Pushkinsky great again»» — такая декларация всем хороша, но вряд ли ее стоит читать как констатацию того, что ГМИИ — великий музей наравне с Лувром, Прадо, Метрополитен-музеем. Это совсем-совсем не так, ГМИИ — музей, выросший из учебного собрания слепков, музей сложной истории комплектования, прекрасный, но по гамбургскому счету никак не в первой десятке. И сама Галактионова что-то такое вроде бы чувствует: из всех предшественников она предлагает сравнивать себя с Иваном Цветаевым, чьим главным делом было дело просвещения. Впрочем, при этом уточняет: «Я хочу, чтобы в Музей снова стояли очереди» — как будто очереди сами по себе есть признак величия институции.
И вдруг именно в вопросе очередей, славы и первоочередных задач мнения Ольги Галактионовой и авторов манифеста Союза музеев начинают сближаться. Обе стороны (эффективный менеджер и директора «старого типа», музейные профессионалы) активно протестуют против идеи делать выставки обязательно блокбастерами. ГМИИ урезал и скорректировал выставочные планы Елизаветы Лихачевой, что-то с идейными резонами (вместо выставки трофеев, спасенных московскими реставраторами, будет выставка «Подвиг музея» о тех, кто помог сохранить коллекции отечественных музеев в годы Великой Отечественной), что-то с логистическими — быстро слепить персональные экспозиции обещанных Лабаса, Тышлера, Шагала легко, в ГМИИ они были уже не раз. Михаил Пиотровский видит выставочную политику без постоянной гонки за блокбастерами более тихой: «Выставок больше, чем надо. Мы приняли решение сокращать их количество, это уже работа на износ. Их будет меньше, но на большие сроки».
Еще одной общей проблемой для музейного мира стала острая нехватка реставраторов. Русский музей готов заниматься Школой реставраторов, которая должна быть национальной, то есть учить для всей страны (а потом и иметь филиалы в регионах). Директор ГМИИ сетует на кадровый голод, к сотрудничеству собираются привлечь стажеров из творческих вузов: «Я как руководитель считаю, что важно популяризировать профессии реставратора и археолога». Но слово «наука» не то чтобы часто произносилось на ее пресс-конференции; Ольга Галактионова даже считает, что не к каждой выставке надо делать каталог. Идея странная, выглядящая намеком то ли на будущие чистки в научных отделах (если не писать каталоги, то зачем там так много сотрудников), то ли на изменение рабочих функций музейных искусствоведов — но «увольнений пачками», с другой стороны, директор не обещала. Станет ли именно ГМИИ в результате «генеральной уборки» тем музеем, о котором говорят мечтатели из Союза музеев — музеем, чьими ключевыми задачами является сохранение, изучение и представление фондов,— пока так и не ясно.