В прокат выходит «Эмманюэль» Одри Диван
«Эмманюэль» Одри Диван выходит на экраны России всего через два месяца после мировой премьеры. Быстроту и легкость, с какими фильм вписался в российский прокат, Андрей Плахов готов объяснить полным отсутствием эротизма.
Ну как же так, возразит въедливый зритель. Разве героиня, командированная для инспекции в элитный гонконгский отель, не отдается заинтриговавшему ее пассажиру бизнес-класса уже в самолете? Разве она не преследует его и в дальнейшем, а в промежутках между служебными делами не занимается мастурбацией, однополым и групповым сексом? Оно как бы и верно (хотя частично эти акты — порождения ее фантазии), но предается плотским утехам Эмманюэль с таким унылым, почти страдающим лицом, как будто хочет подчеркнуть, что эротика тут ни при чем.
Одри Диван вышла в высшую режиссерскую лигу, победив три года назад на Венецианском фестивале с фильмом «Событие». Это был очередной феминистский манифест на тему абортов, но, помимо прочего, просто неплохой фильм с живыми характерами и атмосферой. Действие картины происходило во Франции в 1963 году, когда еще не грянула сексуальная революция, а аборты были запрещены. Десятилетие спустя, в 1974-м появилась «Эмманюэль» по роману Эмманюэль Арсан: она сделала звездой Сильвию Кристель и мировым шлягером — привязчивую лирическую мелодию Пьера Башле. В картине совсем не выдающегося режиссера Жюста Жакена оказалось точно схвачено настроение уже победившей революции нравов. При этом не было пресыщенности; раскрепощенный секс, особенно для подавляющего большинства женщин, все еще был в новинку. Идеальным воплощением такой любопытной, уже без предрассудков, но все равно наивной молодой женщины стала голландка Сильвия Кристель: ей едва исполнилось двадцать, это был возраст ошеломляющих открытий и рискованных увлечений.
Прошло пятьдесят лет, эмансипация проделала еще один круг, вышла на новый виток. Одри Диван хотела надстроить второй этаж над культовой картиной, но оборудовать его с помощью новейших технологий — без похотливого «мужского взгляда», объективации и сексизма (по некоторым данным, истинным автором романа была не сама героиня, а ее муж — распутный французский дипломат). Вместо всего этого Диван предложила женский взгляд на эротику: интеллектуальный, актуальный, феминистский. И потерпела фиаско — вполне понятно почему.
Вместе со справедливыми наскоками движения #metoo на токсичную маскулинность новейшая феминистская революция принесла в киноиндустрию регламентированные правила съемок и новую штатную единицу — секс-инструкторов, без которых теперь ни шагу. Их присутствие ощутимо в каждом кадре «Эмманюэли» — и прежде всего в стиле игры исполнительницы главной роли Ноэми Мерлан. Эта актриса прославилась благодаря картине «Портрет девушки в огне», поднятой на щит феминистками. Не великое произведение, однако даже в нем иногда вспыхивала эмоциональная искра. Здесь же — полная мертвечина. Тридцатипятилетняя Эмманюэль—Мерлан интеллектуальна, пресыщена и образцово скучна.
Между 1974 и 2024 годом был 1992-й, когда появился «Основной инстинкт» Пола Верхувена и возник термин «новая эротика». Ее лицом стала Шарон Стоун. И «Эмманюэль» в ее новейшей версии могла бы сказать что-то существенное о нашем времени, если бы она полностью не подчинилась ему, лишившись рефлексирующего взгляда со стороны. Мир фильма — это дизайнерский глянец ВИП-отеля Rosefield, где можно зайти в комнату постояльца (в его отсутствие) и предаться влажным грезам в его кровати и ванне. Или вести долгие разговоры с гостиничным менеджером Марго (Наоми Уоттс) о том, как ублажить все органы чувств постояльцев. Разговоры эти, с явной сексуальной подоплекой, столь же прозаичны и пресны, как и те, в которых речь идет о качестве душа или белья в номерах. Попытки внедрить в сюжет романтическую ноту, которая была столь уместна в фильме-первоисточнике, оказываются безуспешны.
Третьей героиней картины оказывается работница эскорта Зельда (Чача Хуань): за тем, как она занимается сексом, не без зависти подглядывает Эмманюэль. Ее предшественница из старого фильма тоже открывала новые сексуальные горизонты в притонах Бангкока, но в ту пору не было понятий деколонизации и апроприации, сегодня же видеть такие сцены в фильме, претендующем на новую оптику, довольно странно.
Чувствуя, что феминистский дискурс не очень-то работает, Одри Диван подключает другой — экологический, вводит фигуру занимающегося водным хозяйством инженера Кея (Уилл Шарп), но и этот выстрел оказывается холостым. Персонажа, подобного тому эротическому гуру, что сыграл в старой «Эмманюэли» великий актер Ален Кюни, здесь нет, да и быть не может. Ведь Одри Диван хочет демонстрировать женский взгляд, а не присваивать мужской, но в итоге по-настоящему нет ни того ни другого.
Герои фильма часто смотрятся в зеркало или словно позируют перед камерами наблюдения — или даже перед кинокамерой, которая их снимает. Они лишены хоть каких-то проявлений натурального чувства, а их эротические порывы искусственны и холодны, как воздух отеля, пропущенный через кондиционер и сохранивший только воспоминания о былой свежести.