Музей архитектуры исследует тайны древнерусского собора в Юрьеве-Польском
В Музее архитектуры им. А. В. Щусева открылась выставка «Белый храм», посвященная драматичной судьбе древнего Георгиевского собора в Юрьеве-Польском. Подготовленная совместно с Владимиро-Суздальским музеем-заповедником, она рассказывает о памятнике белокаменного зодчества, претендующем на звание одного их самых недооцененных и, пожалуй, самых невезучих. Рассказывает Ксения Воротынцева.
Когда в 2019 году загорелся собор Парижской Богоматери, мир содрогнулся, но ощущения тотальной безнадежности все-таки не было: современные технологии, а также огромный массив документации — обмеры, чертежи, фотографии — позволяли поверить в скорое восстановление. Куда меньше повезло Георгиевскому собору, возведенному всего на 70 лет позже Нотр-Дама, в начале XIII века, и не в сердце Франции, а в небольшом городке Юрьеве-Польском Владимирской области. Он обрушился в далеком XV веке, простояв лишь два столетия, причем точные причины до сих пор неизвестны. Возможно, создатель храма — а им был князь Святослав Всеволодович, сын Всеволода Большое Гнездо (и, соответственно, внук Юрия Долгорукого) — переоценил свои инженерные таланты. Или все дело в грунтовых водах, продолжающих уничтожать памятник в наше время: белый камень, к сожалению, гигроскопичен, то есть хорошо впитывает воду. Как бы то ни было, восстанавливали собор на глазок, без планов и чертежей. Поэтому узоры уникальной белокаменной резьбы, покрывавшей фасады храма, оказались совершенно перепутаны. Изначально они составляли определенные сюжеты, но все сгубила спешка, а может быть, халатность: резные изображения разместили хаотично, часть рельефов вообще «не влезла». Хотя ученые, занимающиеся Георгиевским собором, надеются однажды сложить этот гигантский белокаменный пазл и понять, как он все-таки выглядел изначально.
На этом проблемы не закончились. Были и позднейшие переделки, и масштабные пристройки вроде четырехъярусной колокольни, визуально почти подавившей памятник. Правда, в 1920–1930-е ее все же разобрали благодаря решительности реставратора Петра Барановского. Но храм после многовековых перипетий утратил первоначальный вид. Сегодня он кажется кургузым и приземистым по сравнению, например, с куда более известным памятником, церковью Покрова на Нерли. Что порой вызывает вопрос: а где здесь, собственно, шедевр? Тем более что Юрьев-Польский не вычищенный красивый Суздаль со стабильным турпотоком. Расположенный вдали от популярных маршрутов и даже от железной дороги, он потихоньку ветшает вместе со своей многовековой красотой. Именно поэтому Георгиевский собор долгие годы оставался на периферии общественного внимания. В лучшем случае воспринимался как бедный родственник знаменитых белокаменных памятников Владимира и Суздаля.
Хотя шедевром быть не переставал. Та же белокаменная резьба — с драконами, кентаврами, херувимами, орлами, львиными и человеческими масками — ничуть не хуже декоративного убранства Дмитриевского собора во Владимире. Пожалуй, даже изощреннее и богаче, к тому же она покрывала фасад Георгиевского собора сплошным ковром. Считается, что подобный скульптурный декор перекочевал к нам из романской архитектуры: фантастические звери из бестиариев дополнились изображениями наших святых. Но у Георгиевского собора есть свой эксклюзив — слон с тонкими ножками, напоминающими куриные: редкий экземпляр в древнерусском искусстве. И хотя его неизвестный создатель позволил себе художественные вольности, выглядит заморский гость узнаваемо. Словно мастер, резавший камень в XIII веке в центре гигантского Ополья, умудрился увидеть где-то слона или его изображение. Поиск экзотического животного на фасаде собора — главный аттракцион гостей Юрьева-Польского, хотя обнаружить его без посторонней помощи не так уж легко.
Именно слона поместили на афишу московской выставки, но сам камень по понятным причинам не привезли: вряд ли бы его решились вытащить из стен даже ради того, чтобы рассказать о памятнике на широкую аудиторию. Зато приехали другие любопытные экспонаты: в основном рельефы — те самые «лишние» камни, не вернувшиеся в стены храма. Экспозиция построена на сопоставлении: с одной стороны — луноликие образы святых и диковинные звери, хранящие вечное молчание. С другой — чертежи от XIX века до наших дней: попытки ученых разгадать, как же выглядел собор на самом деле, какой он был высоты и пропорций. И пока вопросов здесь больше, чем ответов.
Сам герой выставки чувствует себя неважно и давно ожидает реставрации. По многочисленным свидетельствам, великолепная резьба осыпается, а стены — сыреют. Хотя в последнее время появились проблески надежды, когда Георгиевский собор передали Владимиро-Суздальскому музею-заповеднику. Раньше он находился на балансе муниципального Юрьев-Польского музея, для которого содержать подобный памятник было сродни подвигу. Возможно, реставрация действительно не за горами: правда, если не решить вопрос с грунтовыми водами, кардинально помочь храму не удастся, что признают во Владимиро-Суздальском музее. Но это потребует времени, средств и преодоления бюрократических препон. А еще, конечно, удачи, которой за минувшие столетия Георгиевскому собору сильно не хватало.