Виолета Урмана о новой «Пиковой даме» и русскоязычных оперных партиях
В Баварской государственной опере состоялась премьера «Пиковой дамы» Чайковского в постановке австралийского режиссера Бенедикта Эндрюса и дирижера Азиза Шохакимова. В партии Лизы выступила Асмик Григорян, Германа спел Брендон Йованович, Елецкого — Борис Пинхасович. Графиню впервые в своей карьере исполнила знаменитая литовская певица Виолета Урмана, известная, в частности, работами в спектаклях Дмитрия Чернякова. О своем обращении к русской опере после тридцати лет карьеры, об образе пушкинской Графини и о впечатлениях от черняковских спектаклей Виолета Урмана рассказала Владимиру Дудину.
— Я не пела ни одной русской оперы до 2019 года. Зато сейчас делаю это очень часто и признаюсь, что прекрасно себя чувствую в этом репертуаре, прежде всего потому, что очень хорошо знаю русский язык. В русском репертуаре очень много партий, которые идеально подходят для моего голоса после тридцати лет карьеры. «Пиковая дама», конечно, одна из самых широко известных русских опер, но я не была близко знакома с ней, за исключением нескольких знаменитых арий оттуда, до тех самых пор, пока не начались репетиции в Мюнхене. Впервые мне предложили спеть Графиню в Париже в 2021 году, но спектакль отменили из-за ковида. Помню, что тогда, готовясь к новой для себя роли, я слушала Елену Образцову на YouTube и была глубоко впечатлена ее способностью перевоплощаться в роли, причем самым традиционным образом.
— Да, спектакль Бенедикта Эндрюса очень далек от традиционной трактовки. Ничего подобного я не встречала ни в одном другом оперном театре мира. Но мне приглянулось его решение, и я попыталась «занырнуть» в этот спектакль, в его особую атмосферу. Бенедикт предоставил мне свободу действий, не сковывал строгими задачами, позволял вести роль так, как я ее чувствую. Но мне пришлось все же приспосабливать мои ощущения к предложенному режиссерскому решению. А сцену у Канавки, в которой топится Лиза,— эта сцена для режиссера является центральной и драматургически важной — пришлось немного поменять по моей просьбе. В этой постановке существует своя сильнодействующая визуальная концепция, вполне гармонично сочетающаяся с музыкой Чайковского — довольно темной, а иногда и вовсе депрессивной. Пространство сцены в этой концепции играет свою роль: ее темная, поглощающая пустота «говорит» на своем языке и с артистами, и с публикой. Я бы сказала, что спектакль получился очень интересным, с мощным саспенсом, в чем-то шокирующим, в особенности для традиционалистов.
— Я исходила из драматической коллизии в опере Чайковского, из слов и музыки, описывающих личность этой героини. Для меня она — всего лишь женщина с очень богатым жизненным опытом за плечами. В опере ее историю в прошлом ярче всего описывает Томский в своей балладе. И эту историю можно развивать, раскрывать и обогащать по-разному в талантливых режиссерских интерпретациях. Графиня может казаться нам и мистической особой, полной тайн, ведь всем известно о том, что она владеет тайной трех карт, о которой узнала в молодости,— карт, благодаря правильной комбинации которых можно победить в игре и жизни. К ней можно испытывать в определенном смысле и уважение, почтение в силу ее высокого социального положения. Нам может быть даже жаль Графиню в момент ее смерти. Эта партия не длинная, но ключевая в драматургии оперы, и ее можно сделать очень интересно, если у режиссера есть убедительное видение, а у певицы — большой спектр выразительных возможностей. В этом помогает музыка Чайковского — прекрасная, глубокая, всеобъемлющая, которая обогащает всех и каждого, кто с ней соприкасается. И, наверное, ни одного слушателя в мире не оставляет равнодушным.
— Мы обе были бесконечно счастливы спеть вместе — учитывая, что мы очень давно подыскивали оперы, в которых могли бы поработать на одной сцене. После «Саломеи» Штрауса в постановке Дмитрия Чернякова в Гамбурге эта «Пиковая дама» стала второй постановкой, где мы выступили вместе. Асмик — великая актриса и прекрасная певица. Не буду открывать секреты, но впереди нас ждет еще не одна постановка.
— Эту свою первую Бабуленьку я жду с большим нетерпением, уже предчувствую, как это будет здорово.
— Мы сделали с Дмитрием уже шесть разных постановок. Не скрою, я — большой поклонник его творчества и всякий раз невероятно счастлива оказываться участницей его спектаклей. Учусь у него столь многому, как будто прохожу школу. Каждый раз Дмитрий предлагает такие интерпретации оперных историй, о каких ты никогда не подозревал. При этом они всегда очень логичны и стройны, хотя всегда сбивают инерцию восприятия. Когда я делала с ним Клитемнестру в «Электре» в Гамбурге, сразу поняла, что нет никакой необходимости выстраивать какой-то свой план этой роли, потому что все равно бы это не совпало с ним. Так и случилось. Мне очень понравилась эта постановка, я считаю ее совершеннейшим бриллиантом. В ноябре в Гамбурге ее повторят снова, и я жду не дождусь этого момента.
«Война и мир» была очень сложной постановкой, но, как всегда это бывает у Чернякова, она оказалась большим событием и грандиозным успехом. Моя роль Ахросимовой совсем небольшая, но было так здорово поработать над ней с Димой. Весь каст был просто исключительный. А Владимир Юровский очень тщательно и серьезно прорабатывал партии с каждым солистом. Такой путь взаимодействия дирижера с музыкантами и певцами мне очень близок и приятен. Маэстро очень компетентен во всех вопросах в любом репертуаре, за какой бы ни брался, и всегда добивается высочайших результатов.
— Знаете, я спела так много опер Верди, и как меццо-сопрано, и как сопрано, что совсем не скучаю по ним. Вот Вагнера еще пою. Но есть еще столько опер, которые я до сих пор как исполнительница не знала. Скажем, «Катя Кабанова» Яначека или «Ночь перед Рождеством» Римского-Корсакова. Когда мне предлагают, я с удовольствием открываю для себя новые оперы.