Король папарацци Рино Бариллари о дружбе с Федерико Феллини и поисках истины
В московском Мультимедиа Арт Музее открылась выставка классика итальянской фотожурналистики, который, по одной из версий, стал прототипом Папараццо — героя «Сладкой жизни» Феллини. На счету восьмидесятилетнего Рино Бариллари невероятное количество кадров с захваченными врасплох звездами, среди которых Одри Хепбёрн, Вуди Аллен, Софи Лорен, Брюс Уиллис. В «свинцовые 70-е» он с риском для жизни снимал Италию, охваченную социальными волнениями и терроризмом. На открытии выставки с фотографом побеседовала Елена Соломенцева.
— Конечно же, помню! Я сфотографировал известного актера Россано Брацци, прогуливающегося у фонтана Треви в Риме. В 1940-х Брацци считался одним из самых красивых мужчин в Италии, был настоящим секс-символом. Мне тогда было всего 14. Я продал негатив в информагентство, и на следующий же день фото вышло сразу в нескольких изданиях. Когда я это увидел — я заплакал. Это же какое-то чудо: раньше я видел Брацци только на экране кинотеатра, и вот — он на моей фотографии в газетах. Я был на седьмом небе, окрылен!
— О, это ответственно! Ты должен быть достойным доверия: надежным, серьезным, честным и в определенных случаях проявлять уважение к тому, кого ты фотографируешь. Но… не всегда.
— В том случае, если знаменитость проявляет агрессию. Тогда нужно защищаться — и все равно фотографировать! Ведь снимки враждебно настроенных звезд продаются гораздо лучше.
— Я был совсем юнцом, когда мы познакомились. Для Федерико Феллини я был кем-то типа младшего родственника, он частенько меня поддразнивал. Как-то говорит: «Рино, я хочу сделать с тобой следующий фильм — «Фотограф-папарацци»». И я ждал, ждал, но так и не дождался… Большой выдумщик был Феллини, все время сочинял какие-то невероятные истории.
Когда я был рядом с ним, то тоже оказывался в центре внимания, на меня смотрели как на важную персону, это было приятно, конечно. Это Феллини меня «короновал». Он называл меня «короленок». То есть он был король кино, а я — маленький король фотографии, папарацци.
— Пожалуй, есть что-то подобное. После выхода фильма «Фотоувеличение» («Blowup») Микеланджело Антониони в 1966 году все подряд начинающие актрисы захотели фотосессию, где бы они были голыми, как в этой картине. А в Италии тогда было запрещено снимать обнаженную натуру. В прессе была цензура. «Фотоувеличение» произвело эффект разорвавшейся бомбы, это был скандал и соблазн одновременно. Все самые красивые девушки Рима хотели так сфотографироваться. И что же? Я фотографировал!
— Создавать эксклюзивные снимки. Это самая прекрасная работа на свете: ты показываешь ту действительность, которую люди предпочли бы скрыть от остальных. Обнажаешь истину. Папарацци создает образы, которые красноречивее миллиона слов. В словах всегда можно что-то утаить: там обязательно появляется некоторая фальшь. А внезапный снимок не дает скрыть чувства!
Это азартное дело, полное страсти. Для того чтобы сделать хороший правдивый фоторепортаж, часто нужно сражаться, быть агрессивным. Мы не проповедники — мы охотники за эмоцией и правдой.
Я сначала снимал людей, а потом уже спрашивал — можно ли. Они часто говорили «Нельзя!», но дело было уже сделано — снимок был уже у меня. Иногда снимал тайком, иногда переодевался священником или врачом, чтобы достать нужный кадр.
— Да, я продолжал фотографировать людей, даже когда они набрасывались на меня с кулаками, даже когда меня волокли куда-то по земле. Если остановишься, сдашься — ты провалишься, ничего не выйдет.
Нужно снимать до последнего вздоха. Тогда есть шанс поймать в объектив что-то искреннее и сильное, пусть даже это будет агрессия.
Но чаще на меня нападали не сами звезды, а их охранники, желая выслужиться. Сами звезды часто реагируют значительно миролюбивее.
Да, бывает, знаменитостей раздражают внезапные вспышки, они предпочитают постановочные кадры, на которых они выглядят идеально, и не любят папарацци. Но в конце концов, мы все равно работаем на их популярность!
— Бывает, приезжаешь на место и вообще не понимаешь, что происходит. На тебя набрасываются, бьют, а ты не знаешь, почему, а спросить некогда и не у кого… Просто подбегаешь и фотографируешь. А через пару дней оказывается, что ты сделал самую важную фотографию: ни у кого больше ничего подобного нет.
— Если бы мне угрожали оружием. Я же не Рэмбо! Во всех остальных случаях я фотографирую.
— Я бы хотел сделать фотографию, которая бы стала посланием миру о чем-то важном. Такой снимок у меня еще впереди.