Спектакль Петра Шерешевского «Три» показали в Москве
В Москве прошел фестиваль искусств «Горький+». Одним из его важных событий стал показ на малой сцене театра «Шалом» на Новослободской спектакля Петра Шерешевского «Три» из петербургского Камерного театра Малыщицкого. Чеховские «Три сестры», перенесенные во времена коронавируса, стали историей о том, «как хорошо мы плохо жили». Рассказывает Марина Шимадина.
Фестиваль искусств «Горький» впервые прошел в парке Горького в 2022 году, но потом расширил свою географию и теперь проходит в течение лета в трех городах, связанных с именем писателя,— в Казани, Нижнем Новгороде и Москве. Темой нынешнего сезона был «диалог писателя с эпохой и современниками», в частности с Чеховым. Именно по его пьесам поставлены два главных хита фестиваля, ради которых зрители ездят в другие города,— «Вишневый сад» Антона Федорова из Камерного театра Воронежа (о нем “Ъ” писал раньше) и «Три» Петра Шерешевского из петербургского Камерного театра Малыщицкого.
Впрочем, «Три» относятся к Чехову весьма опосредованно. Шерешевский только отталкивается от коллизий «Трех сестер» и вместе с актерами сочиняет свою собственную пьесу под псевдонимом Семен Саксеев, перенося действие в наши дни. Главные героини тут не сестры, а подруги, они не стремятся в Москву, а снимают комнаты в питерской коммуналке у «дяди Вани» Чебутыкина (Геннадий Алимпиев). Ольга (Надежда Черных) преподает историю искусств в университете, психолог Ирина (Светлана Грунина) не может выбрать между тихим айтишником Николаем (Владислав Мезенин) и грубым арт-перформером Солти (Алексей Кормилкин). Маша (Татьяна Ишматова) заводит роман с бывшим одноклассником-мачо Сашей (Антон Падерин), а их сосед Андрей (Иван Вальберг) женится на поэтессе-графоманке Наташе (Полина Диндиенко) из Таганрога, кстати родины Чехова. Но как ни меняй предлагаемые обстоятельства, результат тот же: все несчастны. Даже муж Маши Федор, которого обычно изображают смешным и чванливым рогоносцем, у Александра Худякова вышел по-настоящему любящим и страдающим, а сцена его пьяной истерики — отдельный блестящий номер, напоминающий явление Ипполита в «Иронии судьбы».
Спектакль не случайно начинается с лекции о постмодернизме, которую Ольга читает студентам онлайн (на дворе ковидный 2020 год). Режиссер таким образом сразу предъявляет ключ, с которым подходит к чеховскому тексту.
Но помимо общих деклараций о том, что современная культура живет бесконечным цитированием и интерпретациями, Ольга проговаривает другую важную для спектакля вещь: что постмодернизм изучает «увечное, травмированное сознание». Здесь у каждого персонажа есть свои скелеты в шкафу, своя история травмы: детское столкновение со смертью, насилие и абьюзивные отношения. И все это они проговаривают друг другу, словно на приеме у психотерапевта.
Атмосферу «жизни нараспашку», оголенности у всех на виду создают и декорации Надежды Лопардиной. Сцена условно разграничена на тесные комнатушки — с мебелью, но без перегородок и с пустыми рамами дверей, которые актеры тщательно как бы открывают и закрывают.
Это не тот Шерешевский, к которому привыкли москвичи,— с камерами, экранами и тщательно выстроенными мизансценами. Перед актерами тут стоит архитрудная задача: не играть заранее выученный рисунок роли, а как будто жить здесь и сейчас, в грубой, не отесанной художником реальности. Их существование подробно и заполнено множеством бытовых действий: они заваривают чай, едят пиццу, моют посуду, много пьют. И при этом ведут интеллигентские разговоры и споры о Кейдже, Уэльбеке, Пендерецком и Пикассо. Текст перенасыщен разнообразными отсылками, а публика их радостно ловит, отзываясь смехом узнавания. Это своеобразная игра в «культурный код», по которому узнают своих. Когда подруги утрированно театрально цитируют строчки про зеленый пояс из «Трех сестер», Наташа из Таганрога не может их подхватить и продолжить — она чужая.
Культурная традиция тут не просто фон или материал для постмодернистской игры, но буквально почва, из которой мы все выросли и продолжаем в ней жить. И это не только русская литература, но и, например, та же «Ирония судьбы» — ее смотрят перед расставанием Маша и Саша.
Вообще, без Нового года обходится редкий спектакль Шерешевского — это наша главная национальная скрепа. Но тут время действия принципиально важно: в последнем акте герои отмечают наступление 2022 года, радуются концу ковидных времен и загадывают желания.
Но мы-то уже знаем, что их ждет впереди, что новые события не станут белой полосой после черной полосы локдауна и дальше будет не лучше и не проще, а тяжелее — собственно, почти как в том анекдоте про жизнь-зебру, что рассказывают в спектакле.
Но в самом финале, перед боем курантов, Ольга успевает прочитать последний монолог под знакомую музыку Таривердиева. И ее простой рассказ о зимней прогулке от института до дома становится признанием в любви к Петербургу, чья красота и сейчас многим служит опорой и утешением: он вынес еще не такое — и мы вынесем.