Победители Конкурса имени Глинки спели в зале Чайковского
Лауреаты и дипломанты XXVII Международного конкурса имени Глинки выступили на сцене Концертного зала имени Чайковского в рамках большого международного турне, приуроченного к 100-летию со дня рождения великой певицы Ирины Архиповой — бессменного председателя жюри конкурса на протяжении многих лет (с 1968 по 2009 год). Будущих оперных знаменитостей с интересом пытался отыскать среди молодых певцов Константин Черкасов.
Конкурс имени Глинки, подхваченный после безвременья выдающейся певицей Альбиной Шагимуратовой (в 2005 году она сама получила на конкурсе первую премию непосредственно из рук Архиповой), активно стремится вернуть себе утраченную славу главного академического вокального конкурса страны. И в советское время, и в первые десятилетия после развала СССР исключительно оперного смотра такого масштаба попросту не существовало, учитывая, что на Конкурсе Чайковского певческие состязания начали проводиться лишь с 1966-го. В последние же годы Конкурсу Глинки приходится соперничать за звание главного вокального состязания со смотрами, основанными в разное время двумя другими крупнейшими певицами — Галиной Вишневской и Хиблой Герзмавой.
Программа лауреатского концерта держалась в секрете до последнего — программок не было; симфонические и оперные номера со сцены и из-за кулис объявлял Юлиан Макаров.
Первое отделение состояло исключительно из русской музыки, второе — из итальянской и французской, что, надо признать, далеко не всегда было певцам на руку. За пультом аккомпанирующего певцам Большого симфонического оркестра имени Чайковского, звучавшего в тот вечер вполне мастеровито, но без лоска (отдельными симфоническими номерами прозвучали увертюры к «Руслану и Людмиле» Глинки и «Луизе Миллер» Верди), стоял Дмитрий Юровский.
Галерею образов из русских опер открыла Екатерина Савинкова (III премия). В ее исполнении каватина Людмилы («Руслан и Людмила») звучала уверенно, нежно, но слегка по-ученически: так представляют вокальные достоинства на конкурсном состязании, но для концертной сцены был бы естественнее более театральный подход. Как раз поэтому больше впечатлила ее Джильда («Риголетто») в дуэте с Отабеком Назировым — Герцогом: как ни крути, эту партию она готовила с Джанкарло дель Монако для премьеры в Большом театре. Шедший следом безмерно обаятельный и куражистый контратенор Иван Бородулин (III премия) предъявил ариозо Вани («Жизнь за царя») с излишне пронзительными верхними нотами, что все равно не перекрыло общих достоинств выступающего: этот большой голос спокойно можно себе представить даже в русских операх. Не сказать, что эта практика верна: что Глинка, что Римский-Корсаков писали Ратмира, Ваню или Нежату с Лелем в расчете на женское контральто, а вовсе не на мужской контратенор. Но что поделать — тип голоса есть, а русского репертуара для него нет; в этом смысле прозвучавший во втором отделении позднебарочный Секст («Тит Веспасиан» Гассе), конечно, более подходит певцу.
Пришлось усомниться в I премии Отабека Назирова: песню Левко («Майская ночь» Римского-Корсакова), за исключением пары дивных филировок, попросту не удалось расслышать. Плотная оркестровка оперы перекрыла его по-итальянски маслянистый, но ультралирический tenore di grazia: «репертуар выбора» для него — скорее Тонио из «Дочери полка» Доницетти с девятью верхними «до». Совершенно готовой артисткой — и вокально, и художественно — показалась солистка «Геликон-оперы» Валентина Правдина (удивительно, но лишь IV премия): каватина Гориславы («Любви роскошная звезда») без должного темпераментного наполнения часто превращается в бесформенный плач, чего жемчужина глинкинской партитуры в этот раз счастливо избежала. Церлиной (дуэт с Константином Федотовым — Дон Жуаном) артистке быть уже не пристало: ей впору Донна Анна.
Мирослав Молчанов (тоже IV премия), солист Мариинского театра с бесконечным басовым репертуаром, спел каноническую арию Мельника «Ох, то-то все вы, девки молодые» из «Русалки» Даргомыжского, переборщив с характерно-бытовой подачей: если не знать, чем дело кончится, думаешь о водевиле, а не о драме. В ариях Шемаханской царицы («Золотой петушок» Римского-Корсакова) и куклы Олимпии («Сказки Гофмана» Оффенбаха) заинтересовала солистка Новосибирского театра оперы и балета Екатерина Бегунович (II премия) — нездешним, звучащим немного в старомодной манере, серебряным колоратурным сопрано с заоблачными тесситурными возможностями. Трижды — и, к сожалению, по нисходящей в смысле качества — выступил солист «Новой Оперы» Константин Федотов (II премия). Сдюжив, хоть и крайне посредственно, тяжеловесно-раскатистого Кончака («Князь Игорь» Бородина), к куплетам Мефистофеля («Фауст» Гуно) исполнитель устал.
Все-таки репертуар нужно выбирать изящнее: моцартовский Дон Жуан, затесавшийся между этими двумя номерами, в этом смысле предпочтительнее.
И совсем странное впечатление произвели два тенора: Кирилл Попов (дипломант) и Данил Сахаров (IV премия). Первый, чисто характерный тенор, попытался спеть Ленского; голос второго может с равным успехом пойти по двум путям: блестящего характерного тенора или такого же блестящего лирического, но жаль, что полем для этих поисков стала шлягерная ария Рудольфа из «Богемы» (хоть и с порядочным верхним «до»).
Два номера шли «вне» программы: Альбина Шагимуратова исполнила каватину и кабалетту Нормы из одноименной оперы Беллини, а также «Не забывай меня» де Куртиса. Нынешним лауреатам до вокальной изысканности хозяйки конкурса еще далеко. Но к Валентине Правдиной и Ивану Бородулину автор советует прислушаться.