«REX» Валерия Фокина в Будапеште
В конце марта Будапешт готовится принять очередную Международную театральную олимпиаду, программа которой в этом году собрала спектакли едва ли не всех грандов мирового театра — от Кристофа Марталера и Саймона Макберни до Ромео Кастеллуччи и Хайнера Гёббельса. Своеобразным эпиграфом этого «фестиваля фестивалей» стала новая постановка одного из членов оргкомитета олимпиады-2023 Валерия Фокина — «REX», выпущенный в Национальном театре Будапешта. С подробностями — Дмитрий Ренанский.
Начало XXII века. Население планеты превысило 10 млрд человек, средняя продолжительность жизни — 90 лет, безусловный базовый доход получает 80% населения, все бактериальные, вирусные и генетические заболевания поддаются лечению, климат стабилен. Человечество объединено в единое государство, роль глобального правительства выполняет ООН. «REX» — финальная часть футуристического триптиха, поставленного Валерием Фокиным по текстам его сына, писателя и публициста Кирилла Фокина. С идущими в репертуаре петербургской Александринки «Сегодня, 2016» и «Честной женщиной» премьеру Национального театра Будапешта роднит жанр литературного первоисточника — хитрый микст драмы идей со sci-fi про альтернативное будущее — и форма его реализации на сцене: во всех трех спектаклях монодрама главного героя масштабируется режиссером до уровня бытийного конфликта.
«REX», «царь царей»,— это легендарный генсек ООН Ливей Каплан, упразднивший границы, распустивший армии и доживший до 129 лет под присмотром робота-дворецкого. Роль корифея венгерской сцены Лайоша Отто Хорвата, чем-то напоминающего по психофизике Владаса Багдонаса, протагониста театра Эймунтаса Някрошюса, выстроена на контрапункте двух планов рефлексии — сокровенного и социального, частного и общественного. Каплан понимает, что его проект потерпел фиаско — стремление сделать реальность понятной и управляемой, как сказал бы Гоголь, «для общего добра», только спровоцировало еще большие конфликты по всему миру.
«Ты хотел спасти нас от войн, а в результате подарил главную войну»,— бросит в какой-то момент Каплану его вечный антагонист — экс-советник президента США, возглавивший террористическую организацию «Осколки», ведущую борьбу со «всемирным Рейхом». Как и в «Сегодня, 2016», глобальная катастрофа отражается в личной драме героя: реализуя свой утопический план, он первым становится жертвой эскалации насилия, теряя жену и дочь — возникая на сцене в сюрреалистических видениях на зыбкой грани сна и яви, они выглядят эриниями, преследующими Каплана.
Новый спектакль Валерия Фокина особенно интересно смотреть, если держать в уме его предыдущую премьеру — после избыточного многофигурного блокбастера «1881», в сентябре открывшего сезон Александринки, режиссер переходит к аскезе, сужая и без того камерное пространство малой сцены Национального театра. Между расположенными друг напротив друга зрительскими трибунами выстроен прозрачный куб, где можно лежать скрючившись, сидеть или выпрямиться в полный рост. В похожей просматриваемой со всех сторон клетке обитал герой «Живого трупа», одной из важнейших фокинских постановок 2000-х. Где, казалось бы, хрестоматийная пьеса Толстого, а где научная фантастика «REX», но сюжет у обоих спектаклей оказывается общий — режиссера притягивает тема ухода, протагонисты, отшатывающиеся от несовершенного мира и обрекающие себя на изгнание.
Только с годами взгляд Фокина стал еще более горьким и безжалостным: если ушедшему из семьи Феде Протасову он давал надежду начать новую жизнь, скрывшись от лживого, несвободного социума, то «REX» с самого начала бесконечно безжалостен — и по отношению к главному герою, и по отношению к провалившемуся гуманистическому проекту как таковому.
Декорация Алексея Трегубова, оживляемая видеохудожницей Асей Мухиной, неслучайно напоминает эстетскую инсталляцию: Ливей Каплан помещен в музейную витрину, снабженную этикеткой-голограммой, бодро рапортующей о его достижениях в деле строительства «Всемирной Федерации». В этом стерильном и герметичном, как больничный бокс, пространстве, выстроенном из проекционных экранов, можно создать любую иллюзию — победившей утопии, вечного лета, мира, где нет войны и голода.
Разъедаемый противоречиями герой хочет умереть, уснуть, но его выставляют на всеобщее обозрение в прижизненном мавзолее, к которому возлагают цветы и вокруг которого марширует толпа восторженных зомби. В финале фокинского «Живого трупа» Протасов стрелялся, выходя из своей клетки и поднимаясь куда-то высоко в кабине лифта. В «REX» заложник реальности победившего контроля лишен даже возможности свести счеты с жизнью. Он приговорен оставаться наедине с собой в публичном одиночестве: ад, напоминает Валерий Фокин, это не другие, ад — это ты сам.