На экранах фильм «Иди ко мне, детка» Ребекки Миллер
В прокат вышла комедийная мелодрама Ребекки Миллер «Иди ко мне, детка» (She Came to Me), открывавшая в этом году Берлинский кинофестиваль. История о неожиданных формах, которые приобретает любовь (к музыке, женщине или Богу) в современном мегаполисе, получилась совсем не такой очаровательной, как, судя по всему, кажется ее автору, считает Юлия Шагельман.
Когда в феврале этого года в Берлине состоялась премьера «Иди ко мне, детка», многих удивил такой выбор — не просто включить легкомысленную картину о странностях любви в программу фестиваля, славящегося своей политизированностью, но и сделать ее фильмом открытия. Возможно, организаторам Берлинале просто захотелось немного романтики перед тем, как погрузиться в привычный для них общественно-значимый контент. Конечно, без вопросов актуальной «повестки» лента Ребекки Миллер не обходится: тут затронуты темы социального неравенства, границ согласия в межгендерных отношениях, ментального здоровья, однако всего этого режиссер (она же автор сценария) касается очень поверхностно. Но и любовные перипетии героев Миллер не столько вдохновляют, сколько приводят в недоумение.
Речь в фильме идет о пересечении двух отнюдь не равно уважаемых семей, случившемся, когда их дети полюбили друг друга. Члены одной из них, обеспеченные ньюйоркцы интеллектуальных профессий, отягощенные коллекцией неврозов, как будто забрели в картину Миллер из фильма Вуди Аллена, по пути, правда, растеряв чувство юмора. Стивен Лауддем (Питер Динклейдж), композитор в затянувшемся творческом кризисе, женат на Патрисии (Энн Хэтауэй), маниакально помешанной на чистоте и порядке. Познакомились они, когда Стивен впал в глубокую депрессию после провала своей последней оперы — Патрисия была его психотерапевтом. Как ей удалось сохранить лицензию после такого поворота, в фильме не объясняется, но она продолжает практиковать, с тоской выслушивая эротические фантазии на свой счет уже от новых пациентов.
У Патрисии имеется также 18-летний сын от первого брака Джулиан (Ивэн Эллисон), влюбленный в 16-летнюю Терезу (Харлоу Джейн) — вместе они познают радости первого секса и мечтают спасти мир от глобального климатического кризиса. Семья девушки не чета Лауддемам: ее мать, нелегальная иммигрантка из Польши Магдалена (Йоанна Кулиг), убирает чужие дома, отчим Трей (Брайан Д’Арси Джеймс) работает в суде стенографистом, а на досуге вместе с другими реконструкторами разыгрывает сражения Гражданской войны. И хотя в конфедератский мундир он облачается не всегда, чаще выступая на стороне «северян», Миллер практически с самого начала дает понять, что перед нами расист и сексист с замашками домашнего тирана.
Юные любовники вроде бы являются эмоциональным центром картины, но, честно говоря, ничего особо интересного в них нет — в том числе и для режиссера, которая надолго отвлекается от их светлого чувства на хаотические душевные метания старшего поколения. Стивен, которого жена отправляет подышать свежим воздухом и поискать на улицах вдохновения для новой оперы, как ни удивительно, действительно его находит. Он знакомится в баре с Катриной (Мариса Томей), капитаншей грузового буксира, страдающей от «романтической зависимости». Несмотря на признание, что она даже загремела в рехаб после ареста за сталкерство, он немедленно укладывается с ней в постель, но потом сбегает, стоит ей намекнуть на продолжение отношений. Результатом этого приключения становится опера, которая называется, как и фильм в оригинале, «Она пришла ко мне», и повествует о капитанше буксира, заманивающей мужчин на свое судно, чтобы убить и съесть.
Патрисия тем временем внезапно вспоминает о своем католическом воспитании и начинает целыми днями пропадать в женском монастыре, которому жертвует свои модные наряды и помогает в благотворительных акциях. Также она нанимает Магдалену домработницей — и так обе семьи узнают наконец об отношениях Джулиана и Терезы. Трей преисполняется отцовского гнева, дополнительно подогретого тем, что Джулиан — смешанной расы, и решает его засудить (несмотря на то что все у молодой пары случилось по любви и согласию, связь с несовершеннолетней все равно незаконна). Мальчика надо спасать, но в самый разгар этой катавасии возвращается Катрина, которая не только не забыла Стивена, но теперь еще и уверилась, что он тоже в нее влюблен, раз сделал ее своей музой.
Все это по идее должно быть, весело, легко и иронично, но картина страдает от внезапных интонационных перепадов: линия экологичных Ромео и Джульетты слишком шаблонно-сахариновая, история Стивена и Катрины как-то уж совсем беспечно попирает даже намеки на здравый смысл, а побочный сюжет с нервным срывом Патрисии и ее последующим уходом в монастырь не может вытянуть даже актерская работа Энн Хэтауэй, отважно сражающейся с непоследовательным сценарием. Предпослав картине музыкальный эпиграф в виде «Хабанеры» из оперы Бизе, Миллер развивает идею, что любовь сводит людей с ума самым буквальным образом — и такой любви, которая показана в ее фильме, действительно хочется поберечься.