Мариинский театр поставил балет и оперу Белы Бартока
На Исторической сцене Мариинского театра состоялась российская премьера балета «Чудесный мандарин» и оперы «Замок герцога Синяя Борода» Белы Бартока в постановке Юрия Посохова. Рассказывает Татьяна Кузнецова.
Оперу и балет Бартока хореограф Посохов поставил в 2016 году по заказу Кливлендского оркестра. В премьере участвовал бас Михаил Петренко и, по словам постановщика, тогда же загорелся идеей перенести обоих Бартоков на сцену Мариинского театра. И хотя певца горячо поддержала балерина Диана Вишнева, потребовались семь лет до осуществления проекта.
Одноактный «Чудесный мандарин», сочиненный Бартоком в 1919 году и поставленный в Кельне в 1926-м, был тут же снят с афиши из-за «опасной аморальности» лично бургомистром Конрадом Аденауэром. Всемирную известность он приобрел уже после Второй мировой. Мрачная притча про всепобеждающую страсть, сочиненная либреттистом Мельхиором Лендьелом (про проститутку, заманивающую клиентов в бандитское логово, и китайского мандарина, которого невозможно убить, пока он не утолит свое вожделение), уже никого не шокировала, «Чудесного мандарина» ставили во всем мире. Даже в СССР: в 1961 году в Большом театре щекотливый сюжет на экспрессивную, полную резких акцентов и тембральных контрастов музыку рискнул поставить главный балетмейстер Леонид Лавровский под названием «Ночной город». Речь шла, разумеется, о загнивающем Западе, а неубиваемого Мандарина заменил Юноша, пробудивший в проститутке чистую любовь. Но даже это было чересчур: балетмейстера пожурили, балет сошел с репертуара. Да и другие постановки — 1977 и 1996 годов — у нас долго не прожили.
Насколько долговечен окажется петербургский «Чудесный мандарин», зависит от двух обстоятельств. От постоянства Валерия Гергиева, влюбившегося в этот балет Бартока так страстно, что дирижировать премьерой он прибежал из соседнего «Мариинского-2», где стоял за пультом «Китежа». И сценического долголетия Дианы Вишневой, которая в рискованной роли Девушки, требующей актерской отваги и женской сексапильности, кажется незаменимой. Счастливый билет театр вытянул и с блистательным премьером-корейцем Кимином Кимом. И дело даже не в великолепии его взрывчатых прыжков и холодной ярости вращений; просто никому другому не удалось бы передать непостижимость китайского Мандарина с его плавными жестами и непредсказуемыми реакциями.
Собственно, эти три «кита» и держат спектакль, очевидно подстроенный под интересы кливлендского заказчика: огромный оркестр размещается на сцене во всем величии, оставляя танцовщикам неширокую полосу от рампы до второй кулисы. В сущности, эту постановку можно уподобить концертному исполнению оперы. Минимум декораций — только прямоугольная металлическая конструкция, призванная изображать то окно, то дверной проем, да три стула. Минимум жанровости: первые две жертвы грабителей одеты как музыканты — в черные брюки и рубашку, появляются на сцене, незаметно отделившись от оркестра с инструментами в руках, и намеренно лишены всякой характерности. Тройка бандитов совершенно не злодейского вида честно несет сюжетную функцию, бегло грабя клиентов, пригвождая Мандарина стульями к полу, набрасывая петлю ему на шею. Но на шайку грабителей эти одинаковые, аккуратные, прекрасно сложенные и дисциплинированные ребята, чисто делающие двойные туры, ничуть не похожи. Тем более на сутенеров: в этой постановке Девушка-приманка обернулась главным манипулятором.
Диана Вишнева в черной косухе, кожаном лифе, гипюровых трусах и атласном лифчике выглядит сногсшибательно и чувствует себя чрезвычайно органично в тех телесных вульгарностях, которые этой Девушке сочинил хореограф: снайперское попадание Дианы в роль очевидно с первого появления. Сложные верхние поддержки, шпагатные арабески, задирание ноги на 180 градусов и прочие телесные подвиги дались балерине без видимого труда, но это не главное; ее козырь — актерский. Эта Девушка с характером тигрицы не завлекает, она использует мужчин, презрительно пуская в ход проверенное оружие мнимой доступности. Непроницаемый китаец задевает ее самолюбие, обезоруживает непреклонной волей, своей нереальной живучестью вызывает страх, невольное восхищение и наконец вынуждает сдаться: долгий яростный поцелуй героев оказывается кульминацией балета. А его финальной точкой становится жест брезгливого ожесточения, с которым Девушка, не простив себе душевной слабости, сбрасывает с колен испустившего дух Мандарина.
После оркестровых и человеческих страстей «Чудесного мандарина» томный символизм «Замка герцога Синяя Борода» выглядел вялым и искусственным, а режиссура Посохова — иллюстративной и наивной. Оркестр, оставшийся на сцене и возглавляемый Кристианом Кнаппом, звучал флегматично даже в самые патетические моменты. Проекции на вертикальных белых полотнищах, отделяющих музыкантов от певцов, открывали тайны запертых комнат с тоскливой предсказуемостью: черно-белые черепа, клинки, бриллианты, цветная природа. В финале убитые жены Синей Бороды (безмолвные, а потому балетные) танцевали на пуантах нечто, навеянное «Раймондой», по-венгерски закладывая руку за затылок. Михаил Петренко и Анжелика Минасова, бродящие то по авансцене, то за завесами, казались предоставленными самим себе. И, на пристрастный взгляд балетного обозревателя “Ъ”, уступили дуэту Вишнева—Ким так же, как дирижер Кнапп — дирижеру Гергиеву.