Венские «»Иоланта» и «Щелкунчик»» на экранах Москвы
В кинотеатрах Москвы проект TheatreHD представил российскую премьеру спектакля венской Фольксопер «»Иоланта» и «Щелкунчик»», увидевшего свет в 2022 году и тогда же записанного на цифру. О том, как опера и балет Чайковского превратились в неразделимое целое, рассказывает Татьяна Кузнецова.
«Иоланта» и «Щелкунчик» — последние театральные произведения Петра Ильича — на премьере в 1892 году были представлены вместе, но вскоре разделились больше чем на век. Балет стал самостоятельной детской сказкой, романтическая опера — довеском к другим одноактным спектаклям. Объединили их недавно. Сначала механически: в 2015-м режиссер Сергей Женовач в Большом театре заставил Иоланту слушать сюиту из «Щелкунчика». Год спустя — концептуально: Дмитрий Черняков в Парижской опере превратил «Иоланту» в домашний спектакль благополучной семьи и их гостей, «Щелкунчик» же стал зеркалом, отразившим судьбы этих людей и реальные катастрофы ХХ века.
Спектакль венской Фольксопер, поставленный к 130-летию премьеры, оппонирует эпохальной постановке Чернякова, однако кажется не менее убедительным. Музыкальный руководитель и дирижер Омер Меир Вельбер, режиссер Лотте де Бер и хореограф Андрей Кайдановский рассказали частную историю Иоланты, пропитав оперу балетными сценами, как торт «Наполеон» кремом. Получился спектакль о том, как родные и близкие своей любовной заботой разрушают внутренний мир личности. Оберегаемая от реальности слепая девушка живет в балетной сказке своего воображения — многоцветной, динамичной, полной приключений, то веселых, то жутковатых. Реальность же — благообразная, тусклая и упорядоченная (художник по костюмам Йорин ван Бек сделал контраст этих миров разительным) — отвергает любое нарушение общепринятой нормы. Аномалией близкие считают не только слепоту, но и эмоциональность Иоланты: когда отец или Марта с подчеркнутой заботливостью складывают ей руки на груди, кажется, что девушку пеленают в смирительную рубашку. Эксцентричная ребячливость героини напоминает женщину-ребенка из фильма «Бедные-несчастные». С той разницей, что Эмма Стоун справляется с обеими ипостасями персонажа сама, а в предвосхитившем фильм спектакле Фольксопер роль Иоланты разделена между тремя актрисами: певицей Олесей Головлевой, балериной Милой Шмидт и ученицей балетной школы Софией Бозович. И все резвости героини достались ее балетным двойникам.
Этот 97-минутный спектакль — прежде всего опера, к тому же на немецком: в народной Фольксопер родной язык — давняя традиция. Купюры в «Иоланте» незначительны, касаются второстепенных персонажей, главной жертвой пала знаменитая ария Роберта «Кто может сравниться с Матильдой моей». А вот балет покромсан изрядно. Несмотря на то что основные его фрагменты — Вальс цветов, Вальс снежинок, адажио, вариация феи Драже, бой мышей с солдатиками — сохранены, их порядок определен логикой режиссуры. Хореограф Кайдановский, классик по образованию и «современник» по пристрастиям, автор многих сюжетно-театральных, беспуантных постановок, легко подчинил свой дар общей концепции. Его хореографию можно назвать «служебной» в том смысле, что достоинства или недостатки балетных фрагментов не определяют качества спектакля в целом, но в любом случае работают на общую идею. Скажем, гендерная неразличимость «снежинок» или «сладостей» намекают на детскость Иоланты, еще не знающей различия полов. Пробуждение сексуальности отмечено балетным адажио с принцем Водемоном — танцующая Иоланта бросается ему на шею, как подросток: почти рок-н-ролльные поддержки подчеркивают ее восторг и радостную неискушенность. А закулисные лечебные манипуляции врача, приведшие к драматичному прозрению героини, воплощены на сцене похоронами ее балетного двойника на музыку Индийского танца: в многолюдной процессии участвуют растерзанные герои воображаемого мира Иоланты.
Оперный кастинг отлично соответствует придуманной истории. Легкую хрупкую Олесю Головлеву легко спутать с балетным alter ego. Причем деятельное участие певицы в хореографических сценах ничуть не отражается на ее уверенном сопрано, а в экспрессивном финале актриса чрезвычайно убедительно дает понять, что обретение зрения — слишком высокая цена за разбитые иллюзии. Король Рене, номенклатурщик высокого ранга,— эффектный бас Штефан Черны в черном костюме — тоже легко вписывается в танцевальные сцены: стройный, длинноногий, подвижный, он играет в кошмарах героини роль Мышиного короля. Пожалуй, лишь темпераментный Георгий Васильев с его залихватским тенором заставляет пошатнуться стройную концепцию — столь искренний и пылкий Водемон уж точно не превратит новую жизнь Иоланты в серые будни. Обилие русских артистов в постановке 2022 года, равно как и демонстрация в России столь нешаблонного спектакля, дарит зрителям иллюзию единства культурного мира. И оставляет надежду на всеобщее прозрение. Пусть и болезненное, как у венской Иоланты.