На экранах «Зов мести» Нэйтана Скоггинса
В прокат вышла драма Нэйтана Скоггинса «Зов мести» (What Remains), в которой актриса Энн Хеч сыграла одну из своих последних ролей перед трагической гибелью в августе 2022 года. Это маленькая, но запоминающаяся партия в фильме, которому, по мнению Юлии Шагельман, бюджетные ограничения и режиссерская неуверенность мешают в полной мере выразить все, что авторам хочется сказать на сложные темы прощения и искупления грехов.
Сельский американский Юг с его маленькими городками в окружении выжженных солнцем пустырей и церквями, которые для местных жителей становятся живым и бьющимся сердцем их общины,— благодатная кинематографическая почва для историй о мести, крови и смерти. Любой поступок здесь на виду, память живет долго, семейные узы тяжелы и тянут к земле, а вера в Бога, чье присутствие в жизни людей трактуется священниками как нечто почти физически ощутимое, является одновременно спасением и проклятием.
Для баптистского пастора Маршалла (Кресс Уильямс) его служение — самое главное в жизни, настолько, что в стремлении помочь спасению душ своих прихожан он забывает о собственной семье. Парадоксальным образом хуже всего у него получается достучаться до собственного сына Сэмюэла (Маркус Глэдни-младший), мечтающего о том, чтобы поступить в колледж и сбежать подальше из родного городка, а главное, от отца, общение с которым для него сводится к упрямому молчаливому противостоянию, иногда переходящему в словесные перепалки. Причина этого несколько более весомая, чем обычная подростковая строптивость: пять лет назад жена пастора была убита, и тот, в соответствии с духом и буквой своей веры, твердо решил простить убийцу, белого отброса общества по имени Трой (Келлан Латс), и Сэмюэл не может ни понять, ни разделить это решение.
Ситуация обостряется, когда Трой, отсидев пять лет, выходит по УДО (поверить в такой мягкий приговор довольно сложно, но режиссер и сценарист Нэйтан Скоггинс дает понять, что это как-то связано с отказом Маршалла свидетельствовать против него в суде). Он возвращается в родной городок, где абсолютно никто не рад его видеть, и даже заходит в церковь — еще раз попросить прощения у пастора, а заодно справиться насчет работы. Тот поначалу дает ему от ворот поворот, но потом, когда Трою отказывают в единственном месте, рекомендованном его надзирателем по УДО, нанимает его на выполнение разных подсобных работ. Действительно ли он его простил, или стремится убедить себя в этом, или несколько по-мазохистски и совсем не по-христиански упивается своим страданием, он, кажется, и сам не знает. Но такой поворот окончательно сбивает с толку Сэмюэла, которого заполняют одновременно гнев на отца, ненависть к преступнику и жажда мести, и еще неизвестно, какое из этих чувств сильнее.
Пока отец и сын разбираются со своими моральными дилеммами, шериф (Энн Хеч) с помощником находят на заброшенном пустыре обгоревший автомобиль с телом внутри. Сначала кажется, что эти события происходят одновременно, потом становится понятно, что у фильма нелинейная структура, повествование то уходит вперед, то оглядывается назад, и все события показаны либо во флешбэках, либо во флешфорвардах. Вероятно, этот прием понадобился Скоггинсу, чтобы несколько взбодрить медленный и тягучий ритм картины, однако нельзя сказать, что он достигает этой цели. Каждый раз, когда на экране появляется энергичная и прямолинейная шериф Морин, картина оживает, но, к сожалению, ей достается слишком мало внимания вплоть до финального акта.
В целом же весь фильм сводится к вопросу, прозвучавшему еще в самом начале: может ли обычный смертный человек со своими обычными человеческими эмоциями на самом деле прощать врагам своим? Даже несгибаемый пастор признает, что это ежедневная тяжелая работа, которую приходится снова и снова начинать сначала. В одном авторы и персонажи однозначно согласны: месть не приносит утешения, только открывает дверь новой боли. Но, кажется, в спасительном потенциале подставления второй щеки никто из них тоже до конца не уверен.