«Красная мастерская» Анри Матисса в Fondation Louis Vuitton
В парижском музее Fondation Louis Vuitton открылась выставка «Матисс: «Красная мастерская»», посвященная картине 1911–1912 года и истории ее появления, связанной с русской коллекцией французской живописи Сергея Щукина. Рассказывает корреспондент “Ъ” во Франции Алексей Тарханов.
В главном зале выставки «Matisse: l’Atelier rouge» «Красная мастерская» висит на самом почетном месте. Эту картину Матисса давно не видели во Франции: покинув родину в 1920-е годы, она приезжала только в гости. И вот теперь вернулась в Париж как главная героиня выставки в Fondation Louis Vuitton из нью-йоркского МоМА. Американский музей современного искусства купил ее в 1949 году, и с тех пор это одно из самых известных произведений его коллекции. Но предназначалась работа вовсе не для Нью-Йорка, а для Москвы. Анри Матисс писал ее для своего русского коллекционера Сергея Щукина (1854–1936).
Покупать работы Матисса, а затем и заказывать их для своего московского особняка-музея тот начал с 1906 года. Знаменитые «Танец» (1909–1910) и «Музыка» (1910) были написаны специально для украшения вестибюля, а в 1911 году художник посетил Москву, чтобы обсудить с щедрым поклонником проект оформления тремя панно одной из комнат дома на Знаменке. Над ними он начал работать в своей новой мастерской в пригороде Парижа Исси-ле-Мулино.
Построить себе мастерскую он смог благодаря тому же Щукину. Покупки русского коллекционера помогли ему выйти из денежных затруднений, в которых пребывала семья. Первая часть выставки, ее пролог,— это как раз история строительства стометрового садового павильона, письма подрядчика, чертежи, счета и материалы.
Огромная «Красная мастерская» стала вторым изображением нового здания. Первое — «Мастерская художника (Розовая мастерская)» — приехало в Москву в 1912 году. Теперь это часть щукинского собрания ГМИИ. А вот «Красную мастерскую» заказчик отверг. Возможно, потому, что первое полотно с тем же самым сюжетом было более нарядным, цветным и оптимистичным, не «в цветах бычьей крови», как говорил сам Матисс.
На выставке среди прочих документов показано письмо Щукина, адресованное художнику в феврале 1912 года, в котором коллекционер подтверждает получение акварели (один из немногих возможных тогда способов представить работу на расстоянии), изображающей готовую картину, и вежливо отказывается от ее приобретения. Это не поссорило партнеров и не остановило деловых отношений — Щукин продолжал покупать работы Матисса вплоть до начала войны, собрав для будущей советской власти 37 «Матиссов»,— но поставило дальнейшую судьбу картины под вопрос.
В течение 16 лет она оставалась у художника. Продать «Красную мастерскую» не удалось на выставках в Англии, Америке, Германии. Такая живопись казалась слишком радикальной, а в качестве декоративного панно скорее пугала яростной мрачностью своего бескомпромиссного красного цвета. Можно понять Щукина, не отважившегося делить с ней дом.
В 1927 году Дэвид Теннант купил ее для украшения зеркального бального зала своего лондонского клуба Gargoyle, а в 1945-м продал «Красную мастерскую» нью-йоркскому галеристу Фредерику Келлеру. Наконец-то в Америке ее оценили. С 1946 года Келлера обхаживали руководители МоМА, и в 1949-м, когда попечителям удалось собрать требуемую сумму, картина вошла в собрание музея.
Идея выставки в Fondation Louis Vuitton кажется простой: показать картину рядом с ее «героями». Художник не только зафиксировал состояние мастерской, но и изобразил на ее стенах, в максимально сведенном к красной плоскости пространстве, свои картины и скульптуры — это отчасти каталог произведений Матисса на 1911 год. По принципу русской матрешки в одно произведение умещается десять. И тем интереснее, что это работы Матисса глазами Матисса.
Создатели выставки разыскали и собрали в одном зале все вещи. Это было не так просто, кроме МоМА своими работами поделился Государственный художественный музей Копенгагена и швейцарский Музей фонда Бейелер, а также частные коллекционеры, но показано все, что упомянуто хотя бы росчерком: шесть картин, три скульптуры и керамическое блюдо. Тут и «Молодой моряк» (1906), и «Обнаженная с белым шарфом» (1909), и «Купальщицы» (1907), и «Роскошь II» (1907–1908) — за одним исключением. Занимающая почетное место на картине «Большая обнаженная» так и не была закончена. Незавершенный холст в итоге уничтожен после смерти художника — по его завещанию. Замечательная выставка и замечательная история о том, как неудачный заказ обернулся триумфом — к которому причастен русский коллекционер, оказавшийся соавтором не только «Красной мастерской», но и самой мастерской, на ней изображенной.