Умер Юрий Гладильщиков
Ушел из жизни Юрий Гладильщиков — яркий и важный персонаж культурной жизни постсоветской России. Приехав в Москву из Краснодара, он начал журналистскую карьеру очень рано — корреспондентом газеты «Советская Россия». Уже в 25 лет от роду заведовал отделом искусства в «Литературной газете», вел телевизионную «Кинопанораму», а позднее стал колумнистом изданий, запущенных на волне перестройки,— «Независимой», «Сегодня», «Итогов».
Его первой специализацией была театральная критика, но скоро Гладильщиков переключился на кинематограф, ставший его подлинной страстью. 1990-е годы и в России, и во всем мире были интереснейшей эпохой, когда на фоне обрушения идеологий менялись социокультурные приоритеты и критерии. Юрий буквально вгрызался в эти процессы. Не будучи теоретиком, он обладал какой-то животной интуицией и схватывал самую суть явлений, умел их проанализировать и преподнести читателям, которых всегда безмерно уважал, в темпераментной эмоциональной манере — без умствований и «постмодернистской иронии». Ирония в его текстах тоже была, но совсем другая, шедшая не от моды. И эстеты, работавшие в отделе культуры газеты «Сегодня», ценили его именно за то, что он не был похож на других.
Объединили нас и общие фестивальные маршруты, и, можно сказать, маниакальное любопытство к мощному, живому, фонтанирующему кинопроцессу 1990-х годов. Мы оказались одними из первых российских кинокритиков, кто получил возможность бывать в его эпицентре. Вместе расшифровывали подспудный сюжет каждого очередного Каннского фестиваля, вместе открывали Коэнов и Тарантино, Ханеке и Ларса фон Триера, позднее — Лантимоса и Соррентино. Наши вкусы не обязательно совпадали, но за годы фестивальных поездок мы буквально сроднились и иногда пересказывали фильмы почти одними и теми же словами.
Канн в ту пору был для нас сакральным местом, и мы ощущали себя первооткрывателями. Но время быстро унеслось вперед: Юра очень гордился, получив золотую медаль ветерана фестиваля.
Подход к фестивальной работе у него был совсем иной, чем у критиков, сформировавшихся уже в эпоху интернета.
Приезжая в тот же Канн или Торонто, он посвящал первый день изучению фестивального каталога — и уже на этой основе делал довольно дельные выводы о программе. К просмотрам относился предельно серьезно, как и к каждому тексту, написанному по их следам. Он не порхал от фильма к фильму с легкостью мотыльков-синефилов, чтобы поставить галочку «отсмотрено». Писание статей в разгар фестиваля было для него если не пыткой, то суровым испытанием (зато читателям казалось, что они написаны легко, на одном дыхании). Лишь недоумение мог у него вызвать проект, в который однажды даже меня удалось завлечь молодым критикам: писать прямо из кинозала, синхронно с просмотром и отсылать свои перлы в чат. Он работал не на скорость (кто первый осветит премьеру), а на качество и добивался максимума того, что ему было дано. На моих глазах резко усовершенствовал свой английский и стал отличным специалистом по современному Голливуду, в котором понимал не хуже, чем в любимом им футболе.
Одним словом, он был романтиком и перфекционистом в нашей профессии, столь часто становящейся заложницей суеты, спешки, неадекватных амбиций. Не говоря о том, чтобы кривить душой, кого-то обслуживать и писать кому-нибудь в угоду: к этому он оказался решительно не готов. Его политические предпочтения были ясны и последовательны, либеральны и демократичны: это видно по статьям Юрия и о российском кино (о «Брате» Балабанова, например), и об американских боевиках и антиутопиях.
Все знали Юру Гладильщикова как чрезвычайно доброго, сердечного человека, но он мог быть и жестким, и резким тоже.
Он стал культурным героем эпохи свобод и надежд. В 2008 году опубликовал «Справочник грез» — путеводитель по современному кино, где суммировал накопленный опыт и методологию. Потом наступили другие времена, и он оказался жертвой нестабильности медийного рынка. Сменил несколько редакций — от «Известий» до Forbes, но профессионалы, тем более с отчетливой личной позицией, становились все менее востребованными, а к конъюнктуре Юра был стопроцентно не способен. И его постигло разочарование в самом любимом деле жизни. Он ушел из нее, немного не дожив до 64. Сегодня его фаны-читатели и коллеги разных возрастов чувствуют горечь и печаль оттого, что мы его потеряли.