Балеты Джерома Роббинса в Opera Garnier
Парижская опера возобновила знаменитые постановки Джерома Роббинса «En sol», «In the Night» и «The Conсert». Выбор балетов и их исполнителей считает удачным Мария Сидельникова.
Джером Роббинс (1918–1998) любил повторять, что Парижская опера, куда его пригласил Рудольф Нуреев, его второй дом. Хотя домочадцы-французы выли от тирании заезжего гостя. Американский хореограф, напарник Джорджа Баланчина по New York City Ballet (NYCB) славился своей маниакальной манерой все контролировать, репетировать днями напролет и утверждать составы в последнюю минуту. «Те, кто хороши в классике, не обязательно хороши в моих балетах…» — защищался Роббинс. Сегодня его работы и сами стали классикой, на которой выросло уже несколько поколений. Так что по балетам Роббинса вполне можно судить, кто и насколько хорош: музыкальность, техника, актерское мастерство — все здесь как на ладони.
Открывший вечер «En sol» наименее известен в России. Получивший название по одноименному концерту Равеля, он был поставлен Роббинсом в NYCB в 1975 году к столетию композитора для звездной пары Сюзанн Фаррелл и Питера Мартинса. Фабула по обыкновению простенькая. На пляже среди развеселых девчонок и парней, словно удравших с Бродвея, встречаются двое. Знакомство перетекает в ночь, а наутро лихая компания с новыми силами возвращается к беззаботным водным процедурам. Картонное солнце и море на заднике и волны-барашки на купальниках нарисовал знаменитый иллюстратор Роман Тыртов, взявший в иммиграции имя Эрте.
В первом, премьерном, составе пару влюбленных исполняли этуали Ханна О’Нил и Уго Маршан. У каждого есть свои уязвимости. Стильная О’Нил не очень сильна в технике, большущий красавец Маршан актерски нелеп в наивно-романтических экзерсисах. Но харизма этой пары и их взаимное удовольствие друг от друга — от целомудренного узнавания (четыре шага навстречу, шесть назад — гениальная в своей простоте формула нерешительности от Роббинса) до вихря чувств-вращений и поддержек — искупали все шероховатости. Джером Роббинс наверняка пришел бы в ярость, ведь ни одна звезда не имела права затмить его хореографию, даже Нурееву пришлось в свое время обуздать непомерное эго. Под их обаяние попала и дирижер Мария Селецкая. В прошлом сама артистка балета, она зачарованно «подкладывала» им в ноги музыку, местами ей в ущерб.
«In the Night» (1970) получился у Роббинса этаким послесловием «Танцев на вечеринке» — балета, который ознаменовал его возвращение в NYCB в 1969 году после 13-летнего перерыва. Все та же музыка Шопена, фортепианные миниатюры, которые звучат в балетных классах всех школ мира. Но если «Танцы» стали современным лихим оммажем Шопену, «попкорном», как метко задал вектор Баланчин, то «В ночи» царит классика: никаких буги-вуги с мазурками, ода дуэтному танцу — основе основ, почтенное следование баланчинской традиции. Три пары символизируют три этапа взаимоотношений. Каждой Роббинс заготовил каскады сложнейших поддержек — верхних, прыжковых, вращений, которые требуют от партнеров тотального доверия и собранности. Но их чистое исполнение — скучнейшая версия «В ночи». Красивой балетной иллюзией жизни его делают нюансы, все, что происходит за секунду между «поднял-поймал-опустил». Чтобы выверить эти нюансы, час бился на открытой репетиции Жан-Пьер Фролиш из Robbins Right Trust. По его словам, в Париже Роббинса танцуют лучше, чем в Нью-Йорке, так как у артистов больше опыта сюжетных балетов, что позволяет им даже абстрактные постановки наполнять мотивациями и смыслами.
Этуаль и молодая мама Пак Сэ Ын — мастер таких тонкостей. Ее постоянный партнер, надежная поддержка и опора Поль Марк тоже не отстает. Первый дуэт «В ночи» о хрупкости нового чувства, который подходит им и по характеру (оба интроверты-романтики), и по стажу (оба еще не заматерели в своем звездном звании), пополнил их коллекцию совместных творческих удач. Вторая пара — опытнейшие этуали Людмила Пальеро и Матьо Ганьо — со знанием дела танцевали гармоничную зрелую любовь. Каждое их движение было преисполнено взаимного уважения с легкой ностальгией по былым искрам чувств. Вот уж действительно, счастливые пары счастливы одинаково. Третий дуэт — самый нарративный, страстный и концентрированный по языку. Его доверили этуали Амандин Альбиссон и первому танцовщику Одрику Безару — паре, неравной по титулам, но отлично совпадающей по темпераментам.
Закончили вечер на веселой ноте — «Концертом» (1956) на музыку Шопена — знаменитой балетной комедией положений, которую обожают и артисты, и публика. В серии уморительных этюдов, подсмотренных в театре и помещенных в рамку фортепианного концерта, сошлись дар комедийного артиста Роббинса и его талант хореографа-портретиста. Примерять на себя эти образы французы, обученные актерскому мастерству и знающие толк в самоиронии, страсть как любят: одно удовольствие смотреть на живчика Антуана Киршера в роли стесняющегося вечного студента; на солидного Фабьена Ревейона — узнаваемого театрального сноба в шарфике, который оказывается пройдохой-безбилетником; на Элоиз Бурдон — даму-театралку, вышедшую в концерт со своим мужем, который на дух не переносит ни музыку, ни даму. В карикатурных попытках убийства жены Артюс Раво мастерски сдерживал своего персонажа, позволяя себе юмор, но не кривляния. «Балерине» Элеонор Болак это далось хуже. Этуаль с живым нравом и подвижной мимикой выбрала работу лицом, хотя в ее распоряжении имелся куда более красноречивый язык тела.