На экраны вышла картина «На посошок»
Фильм «На посошок» итальянского режиссера Франческо Соссаи, российская премьера которого состоялась 2 октября, производит настолько странное впечатление, что, лишь досмотрев его до самого конца, можно ответить на вопрос, что это было. Отвечает Андрей Плахов.
Картина начинается с пролога: босс крупного концерна приземляется с вертолета на равнину и под аплодисменты небольшой толпы вручает роскошные часы Rolex заслуженному сотруднику компании, вышедшему на пенсию. Потом начинается совершенно другой фильм, а эхо той истории зритель услышит только ближе к финалу. А до этого будет мотаться по городкам и автострадам вместе с парой отпетых шалопаев-алкашей в возрасте пятьдесят плюс.
Они передвигаются от одного кабачка к другому и выпивают «на посошок», иногда заезжают к знакомым женщинам из прошлого, чтобы проспаться после похмелья. Знают правильные адреса: Стефи предлагает ни с чем не сравнимый релакс, а Мэри божественно готовит поленту с улитками. Наведываются и в случайные дома. Так, в палаццо, принадлежащем графу-эстету, путники выдают себя за экспертов по недвижимости и получают по бокалу изысканного «Дайкири» плюс сотню евро за красивые глаза.
Машина принадлежит Карлобьянки (Серджо Романо), он охотно возит своего закадычного дружка Дориано (Пьерпаоло Каповилло), лишь иногда испытывая легкое беспокойство, как бы тот не заблевал сиденья.
Антисанитарные мужики обмениваются несмешными шуточками — в основном на тему алкоголя или других вредных привычек. Один бросил курить, другой клянчит у кого попало сигареты.
Первый советует: «А может, ты сам себе купишь?» В ответ слышит: «Если я их куплю, то тут же и выкурю. Пойду попрошу у кого-нибудь».
Мельком упоминается, что у одного из этой сладкой парочки была жена, дом, любимая собака; куда-то все это делось. Ретроспективно всплывает афера с контрафактными солнцезащитными очками, на которой герои заработали кучу денег — да и та неизвестно куда ушла. У них еще был подельник — некий Дженио, слинявший потом в Аргентину и вот сейчас прилетевший обратно; собственно, Дориано и Карлобьянки собирались его встретить в надежде, что тот сохранил часть награбленного. Но перепутали аэропорт (то ли Венеция, то ли Тревизо, попробуй разберись), а по дороге вообще забыли, зачем и куда с утра выехали.
По пути они втягивают в свое бесцельное путешествие юного Джулио — студента из Вероны, изучающего архитектуру и влюбленного в местную красавицу. Его играет симпатичный актер Филиппо Скотти, памятный по фильму Паоло Соррентино «Рука бога». Скромный, застенчивый Джулио оказывается идеальным попутчиком и собутыльником для забулдыг, и вот они уже втроем бороздят равнины вокруг венецианской лагуны. Долго и нудно тянется это несвязное роуд-муви, и совершенно непонятно, зачем вот это все мы должны смотреть, да еще в рамках программы «Особый взгляд» Каннского фестиваля, где состоялась мировая премьера фильма.
Но в какой-то момент в нем накапливается какая-то подспудная энергия, и начинаешь догадываться, что все это неспроста.
Картина Соссаи — незаконная наследница «горькой комедии» — жанра, который цвел в золотую эпоху итальянского кино и итальянской истории, когда даже послевоенная нищета не мешала плодиться мечтам и надеждам.
Жизнь с тех пор стала жестче, нравы — грубее, экономика просела, мечты развеялись. И не только для таких вышедших в тираж горе-авантюристов, как Дориано и Карлобьянки, но и для позитивного, образованного Джулио, который их вдвое моложе, остается один путь — заливать жизненные разочарования вином и пивом (которое иногда еще и оказывается безалкогольным).
Бесцельность и бесперспективность существования героев комментируются в нескольких как бы случайных эпизодах. По дороге беспечные ездоки встречают немца, отлично говорящего по-итальянски и приехавшего «посмотреть Италию во всей красе — пока сами итальянцы ее не разрушили». Вместо олицетворения европейской мечты — разрекламированной автотрассы Лиссабон—Тревизо—Будапешт — немец видит убогие американизированные бары и толпы плохо одетых, примитивно веселящихся аборигенов, оккупирующих места, где дают джин-тоник за два евро.
Действие разворачивается в окрестностях Венеции, мелькают красивые названия городков и замков: Ровиго, Кастельвеккьо, Сан-Вито-д’Альтиволе… Но фильм не впускает в себя ничего от туристических красот, хотя где-то рядом проходят выставки каприччио (живописных фантазий на архитектурные темы) и мастеров школы Веронезе. А однажды троица героев посещает кладбище, известное под названием Святилище Бриона, где похоронен спроектировавший его архитектор Карло Скарпа — классик «венецианского информализма». Похоронен в вертикальном положении в «гробнице самурая», чтобы ему было проще обозревать округу.
В конечном счете «На посошок» — похмельное, шероховатое объяснение в любви к Венето, краю с огромной культурной историей и не слишком презентабельной современностью. Красавица из Вероны, в которую влюблен Джулио (их несуразный роман — иронический парафраз «Ромео и Джульетты»), так формулирует стратегию поведения во времена тотальных кризисов и разочарований: «Если поздно ложишься и надо рано вставать, засунь две ложки в морозилку и утром приложи под глаза, будешь как огурец. Там какие-то лимфатические железы. Или что-то вроде того».