в фильме Джонатана Глейзера «Зона интересов»
В прокате — фильм англичанина Джонатана Глейзера «Зона интересов» (The Zone of Interest, 2023), удостоенный Гран-при на Каннском фестивале и «Оскара» как лучший иностранный фильм. Мировая критика почти единодушно объявила кино о семейной повседневности чудовищного Рудольфа Хёсса (Кристиан Фридель), коменданта Освенцима, и его жены Хедвиг (Сандра Хюллер) революционным высказыванием на тему холокоста. Михаил Трофименков настроен гораздо более скептически.
Лет сорок назад Жан-Люк Годар в каком-то интервью вдруг заговорил об интерпретации в кино темы геноцида. «Вот, например, концлагеря. Единственный истинный фильм о них, который никогда не был и не будет снят, потому что он был бы невыносим, это фильм о лагере с точки зрения палачей с их повседневными заботами. Как засунуть двухметровое человеческое тело в пятидесятисантиметровый гроб? Как вывезти десять тонн рук и ног в трехтонном вагоне? Как сжечь сто женщин, если бензина хватит на десятерых? Надо бы показать машинисток, которые все это регистрируют. Невыносим был бы не исходящий от этих сцен ужас, а, наоборот, их совершенно нормальный, человеческий аспект».
Сказал и сказал, выпустил, как ему было свойственно, мысль на волю и забыл о ней: фильм о концлагерях Годар так и не снял. Вместо него его снял Джонатан Глейзер, постаравшийся сделать «Зону интересов» действительно невыносимой, хотя никаких концлагерных ужасов на экране мы не видим.
Ну, раздаются из-за оплетенной колючей проволокой стены лагеря, прилегающего к уютной усадьбе Хёсса, какие-то неприятные крики, лай собак, гудки паровозов. Ну, дым какой-то с неприятным запахом просачивается в райский сад Хёссов. Ну, грозит Хедвиг польской служанке стереть ее в лагерную пыль, так чего сгоряча, намаявшись в саду и огороде, не скажешь нерадивой девушке. Ну, приходится прервать купание с детьми — у Хёссов двое мальчиков и три девочки — из-за плывущего по реке человеческого праха.
Прямо следуя рецепту Годара, Глейзер снимает сцену деловых переговоров коменданта с представителями фирмы, наладившей производство инновационных газовых камер и крематориев. Позже Рудольфа переведут с повышением в Ораниенбург, что под Берлином, чем Хедвиг будет крайне недовольна. Не может же она взять и бросить свои флоксы и георгины, розмарин и фенхель.
Соломоново решение: Хедвиг остается в Освенциме. Шанс вернуться на любимую работу появляется у Рудольфа, когда возникает срочная необходимость «утилизировать» семьсот тысяч венгерских евреев: он же самый эффективный менеджер в своей области.
Все детали сюжета можно даже и не пересказывать, ограничившись констатацией того, что Глейзер снял, как бы безбожно ни было замылено это определение, фильм о «банальности зла». Стоило ли почти двухчасовой огород городить ради констатации немудреного факта, что палачи палачествуют только на работе, а так люди как люди.
Единственная и, наверное, сильнейшая деталь фильма — реплика Хёсса в телефонном разговоре с женой. Он только что побывал на роскошном приеме у Гиммлера, но не в состоянии, как ни любопытствует Хедвиг, припомнить, кто там еще был. Дело в том, что мысли Рудольфа занимало, как отравить газом собравшихся: потолки в зале уж больно высоки. Но это деталь, как и финальный припадок Хёсса с перемещением во времени, словно из другого фильма. Оберштурмбанфюрер предстает откровенным безумцем, что перечеркивает весь смысл «Зоны».
Так же коротко можно описать и формальные приемы, придающие сюжету жути. Съемки длинными планами в отсутствие оператора: быт Хёссов фиксировали укрытые в декорации дома коменданта камеры. Несколько минут пролога, где на экране лишь липкая тьма, а за кадром — раздражающая музыка. Использование негативных вставок, сопровождающих чтение отцом дочурке сказки о Гензеле и Гретхен.
То есть фильм можно даже не смотреть, чтобы составить о нем мнение. И философия «Зоны интересов», и ее эстетика доступны лапидарному описанию. Что вообще свойственно любому произведению концептуального искусства, а Глейзер, безусловно, снимал не традиционный фильм с характерами, сюжетными линиями и прочей старомодной чепухой, а именно что концепт.
Помимо высказывания Годара, «Зона интересов» резюмируется еще более лаконичной строфой Юрия Домбровского, перечисляющего в стихотворении «Чекист» своих соседей по советскому лагерю: «Я был знаком с берлинским палачом, // Владевшим топором и гильотиной. // Он был высокий, добродушный, длинный, // Любил детей, но выглядел сычом». Хёсс тоже любил детей и тоже выглядел сычом, но констатации этих простых истин маловато для того, чтобы признать «Зону интересов» новаторским фильмом.