Завершился Авиньонский фестиваль
В Авиньоне завершился 77-й Festival d’Avignon. По традиции многие спектакли его программы игрались за пределами стен старого города. В поисках искусства Эсфирь Штейнбок вместе с другими зрителями проехалась по природным красотам в окрестностях фестивального центра.
Уже давно Festival d’Avignon не помещается в границах старого города — ему не хватает не только курдонера Папского дворца, где фестиваль родился 76 лет назад, и сцены Авиньонского оперного театра, но и многочисленных культовых и образовательных учреждений, часовен, монастырских клуатров, гимназий и музейных двориков. С десяток лет назад появилась «Фабрика», современная площадка-трансформер, находящаяся, впрочем, в добром километре от стен старого Авиньона, тогда же освоили и театральное здание соседнего городка Веден. Уже никого не удивляет, если какой-то спектакль назначен в соседнем, на другом берегу Роны, городке Вильнёв. И давно стало традицией, что некоторые спектакли проводятся на разных природных объектах в отдалении от города, куда зрителей доставляют автобусами-шаттлами. Всю жизнь они были бесплатными, но дирекция Тьягу Родригеша решила еще немножечко подзаработать, поэтому теперь на транспорт нужно покупать отдельные билеты, которые немедленно оказались дефицитом и привели к логистической нервотрепке. Поэтому от посещения многочасового спектакля «Это остается моей радостью», начинающегося к тому же в пять утра и проходящего в окрестностях местечка Барбетан, многие сочли за благоразумие отказаться.
Но пропустить «Общие пейзажи», тоже семичасовые и тоже играемые «неизвестно нигде», было невозможно — это новый проект неистощимого на выдумки Штефана Кэги, самого знаменитого члена трио «Римини Протокол», и его нынешней соавторки Каролины Барно. Проект состоит из семи отдельных мини-спектаклей, играющихся на открытом воздухе в разных локациях на холме над деревней Пюжо, с которого открываются восхитительные виды на окрестности. Так что в любом случае тема единения человека с природой (а значит, и отчуждения от нее) становится главной.
Сам Штефан Кэги придумал первую часть этой гепталогии — ее зрители слушают в наушниках, разлегшись на склоне холма, под деревьями. Большинство последующих эпизодов сделаны не только под кураторством Кэги, но и в прямой зависимости от эстетики «Римини Протокол». Португальцы София Диаз и Виктор Рориз опять заставляют публику надеть наушники и на полянке разделиться на две группы, так, что одна из них становится зрителями, а другая «актерами», потом — наоборот. В наушниках же мудрые и спокойные голоса вещают о жизни и смерти, внешнем и внутреннем, вечном и сиюминутном — почти как в уже ставшем хрестоматийным проекте «Remote X» того же Кэги; это его, так сказать, загородный вариант. Француженка Эмили Руссе сажает публику перед виноградником и предается обсуждению проблем сельского хозяйства в странах Евросоюза — с участием настоящего фермера на тракторе, адвоката и специалиста по биоакустике. То есть режиссер действует в духе столь же знаменитых спектаклей «Римини Протокол» с участием не актеров, а «экспертов повседневности», носителей жизненного опыта.
Самым запоминающимся фрагментом довольно изнурительного, надо признаться, для публики проекта оказался совместный «танец» двух итальянских перформеров, Кьяры Берсани и Марко Д’Агостина, один из которых — обездвиженный человек в инвалидном кресле, а второй — свободно двигающийся. Второй медленно и постепенно извлекает первого из коляски и в движении будто сливается с ним в какое-то единое, перетекающее внутри собственной двойственности существо. Пластический этюд в сопровождении музыки и на фоне божественной красоты пейзажа имел неоспоримое терапевтическое влияние. И еще неплох был этюд с VR-очками, надев которые зритель словно медленно поднимался на воздушном шаре ровно над тем местом, где стоял, и потом столь же медленно опускался обратно.
Если холм Пюжо стал театром, скорее всего, в первый и последний раз, то карьер Бульбон — одна из самых уважаемых площадок Festival d’Аvignon, начиная еще с тех незапамятных времен, когда Питер Брук показывал здесь свою легендарную «Махабхарату». В этом году огромную овальную выемку, окруженную высоким обрывом, отдали режиссеру Филиппу Кену для его нового спектакля «Сад земных наслаждений». Кен празднует в нынешнем году 30-летие собственной независимой театральной компании «Студия Вивариум», и новый спектакль стал, что называется, его творческим отчетом — в нем будто «просуммированы», сплетены основные мотивы и приемы его прошлых спектаклей, странных, визуальных, неторопливых, настоенных на специфическом юморе.
Как и у одноименного триптиха Босха, вдохновившего режиссера, у спектакля Кена может быть множество толкований. Странная компания людей, приезжающая на автобусе в какое-то тупиковое пространство, пытается освоиться здесь, пересобрать самих себя и наладить новые связи. Иногда это похоже на медленные танцы, иногда на кабаре, где смешаны медитативная заторможенность и музыкальные номера, долгое молчание и фрагментарные тексты, бытовые и псевдонаучные,— Кен говорит то ли ни о чем, то ли обо всем сразу. Конечно, речь идет о людях заблудших, но по-прежнему ищущих выхода. И здесь карьер Бульбон играет уникальную роль — когда режиссер устраивает под темнеющим небом театральную бурю, волей-неволей поеживаешься: а не застал ли нас тут вместе с этими обаятельными и растерянными комедиантами настоящий конец света? Интересно, как Филипп Кен собирается воспроизводить этот эффект в дальнейшем — ведь турне у спектакля запланировано не по природным заповедникам, а по обычным европейским театрам, с крышами и сценами-коробками. Ничего, он очень талантливый, наверняка придумает что-то неожиданное.