Почему мы верим серьезным людям с экрана
Просвещенный читатель презирает слова «коуч» или «тренинг», у просвещенного читателя выработалось заслуженно скептическое отношение к фотографиям в сети, да и в целом он знает, что в интернете куда ни ткни — все фейк. Совсем другое дело, когда в сети или с экрана говорят серьезные люди.
Если тебе предлагают за сумму с пятью нулями пройти курс по «осознанию своего внутреннего «я»» или «проявлению своих истинных желаний» — ну что тут скажешь. На дурака не нужен нож. Старожилы могут припомнить эпоху первоначального накопления, когда, какой канал ни включи, предлагали доход в 10 000 процентов и излечение всех болезней посредством циркониевого браслета. Казалось бы, воспоминания относительно свежи — но, судя по расцвету коучинга, история с доходом и браслетом никого ничему не научила. Наверное, каждое поколение должно заново наступить на эти грабли. Что ж.
Понятно при этом, почему грабли так работают. Реклама тренингов или браслетов учитывает все наши внутренние поломки и психологические прорехи — внутренняя незащищенность и неуверенность в себе, отсутствие цели и смысла — и знает, на какие кнопки жать. В иные времена чем-то подобным занималась церковь, а позже — большие идеологические проекты, видевшие причину поломок в социальном несовершенстве: мир поврежден в самой своей основе и должен быть спасен целиком. А современность заставляет видеть несовершенство в самом себе и спасаться по одному, с персональным гуру, который придет и починит неповторимый внутренний мир.
Просвещенный читатель понимает: все это, как говорили в эпоху первоначального накопления, разводка для лохов. Мы знаем: гуру не всегда практикуют то, что проповедуют, их советы — дымовая завеса, не всегда заверенная личным опытом. И вообще, в сети, куда ни ткни, манипуляция или фотошоп. Мы это понимаем — а дальше кликаем, например, на ссылку с постом о врожденной имперскости россиян.
Или вот бывают еще инфлюенсеры — в каком-то смысле те же гуру, которые продают аудитории уже не правила и принципы, а образ жизни, собственную яркость и интересность. У инфлюенсера другая модель монетизации: скорее от рекламодателя, чем от аудитории, но механизмы приблизительно те же. Инфлюенсер все так же нажимает на понятные кнопки и решает вполне очевидные проблемы: подсознательно кажется, что если долго смотреть в ленте на фотографии, например, Беллы Хадид, то и жизнь твоя (а также одежда, душа и мысли) станет такой же немыслимо прекрасной. Наверное, что-то подобное имели в виду аборигены из песни Высоцкого, когда ели Кука. Мы понимаем также, что глупо требовать от него или нее предельной аутентичности: в информационном пространстве всегда есть зазор между образом и сутью, и условная Белла, отснявшись на красной ковровой дорожке во всем своем белозубом великолепии, потом может рыдать до утра в подушку. Мы это понимаем — а потом натыкаемся, например, на текст о том, что россияне испокон веков противостояли коллективному Западу.
И тут, конечно, мы чувствуем, что это пишут люди серьезные, за их словами что-то стоит, это не селфи в аккаунте фотомодели. У них есть модель мира, которую они считают истинной, к ней можно присоединиться, ее можно оспорить, она как-то влияет на реальное положение вещей, и очевидно, что сам пишущий в нее искренне верит и готов ее отстаивать, может быть, даже чем-то жертвовать ради нее. Такому человеку доверяешь, если ты разделяешь его взгляды,— хочется идти за ним, быть как он. Нет, это не какой-нибудь там жуликоватый коучер или легковесный инфлюенсер, это совсем другое.
Однажды мне довелось присутствовать на некотором ток-шоу, где спорили известный журналист и не менее известный депутат. В перерыве оппоненты разговорились: оказывается, на новогодних каникулах оба были во Флориде, посещали музей Хемингуэя на острове Ки-Уэст, в общем, было что обсудить. Пошла команда «Мотор!», разговор прервался, и уже в эфире журналист продолжил: «Ну вот, вы сейчас рассказывали, как были на каникулах в Америке…», и депутат тут же прервал его — «В какой еще Америке? Я провел праздники со своими избирателями на Алтае!» Переход от Флориды к Алтаю прошел, как сейчас принято говорить, бесшовно. И понятно, что депутат не то чтобы врал — просто говорил то, что должна слышать его аудитория. Даже если аудитория в его случае — это начальство, окей, это просто другая модель монетизации.
Честно говоря, мне самому в этот момент стало жутко: мой личный счетчик искренности и аутентичности, который так безотказно работает в случае тренинга «Марафон желаний» или фотографий Беллы Хадид, на этом месте начал заметно колебаться. Депутат говорил с такой искренней убежденностью, что я даже засомневался — а был ли сейчас разговор про каникулы в Америке? Может, и не было никаких каникул? И вообще Америки не существует? Это же тоже профессиональный навык — говорить так, что тебе невозможно не поверить, произносить те слова, которые люди хотят услышать, нажимать на известные кнопки, запускающие понятные психологические механизмы. Мы знаем, что существуют люди, которые этим навыком владеют в совершенстве — и боже, как блистательно это умение было предъявлено у меня на глазах,— почему же мы не ждем аутентичности от Беллы Хадид, а в случае «серьезных авторов» принимаем ее по умолчанию?
Ощущение вины. Чувство опасности. Желание присоединиться к сообществу, которое даст защиту и чувство правоты. Стремление найти для собственной жизни какой-то сверхличный смысл. Все эти штуки известны с древнейших времен, и в ситуации острейшего общественного конфликта, когда слетает налет цивилизованности, они начинают работать с той же неумолимой силой, что в древнейшие времена. Когда в этой ситуации вам говорят: «вы всегда были такими-то, и поэтому происходит то, что происходит», «вы всегда были такими-то, и поэтому должны поступать так-то», «вы такие, а те другие, и вы навеки друг другу враги» — это создает некоторую ясность, видимо, того же свойства, что в финале тренинга по «разбору завалов своего внутреннего «я»». Понятно также, зачем это нужно «серьезному автору»: внимание, влияние, то же самое ощущение правоты — даже в отсутствие финансовой составляющей это ценный актив. Счастье — это когда тебе доверяют и за тобой идут, благо нынешнее информационное пространство позволяет каждому не только получить 15 минут славы, но и собрать 15 000 человек своей паствы.
И главное — как и в случае с условной Беллой Хадид, невозможно понять, кто за этими словами и образами стоит. Может быть, этот лютый ястреб, который грозится испепелить весь мир, на самом деле боится встретиться взглядом с недоброжелателем из соседнего кабинета? А этот прогрессивный мыслитель, требующий изжить въевшуюся в нас имперскость, шарахается на улице от приезжих? А этот автор, злоупотребляющий местоимением множественного числа — «мы требуем», «мы не дадим», «мы не позволим», — последний раз видел живого человека на собственном выпускном и даже курьера просит оставить еду у него под дверью? И вообще, может статься, посты всех вышеуказанных типов давно пишет специально обученная нейросеть ChatGPT, которая точно ничем не рискует и ничем не собирается за свои слова платить. Шутки шутками, но когда нейросети действительно научатся убедительно симулировать любые эмоции и доказывать любую мысль — как тогда разобраться, в чем правда, брат? И чем уже сегодня отличается от такой нейросети «серьезный автор» — если он тоже складывает из готовых текстовых (эмоциональных, идейных) блоков то, что лучше зайдет аудитории?
Что ж, напрашивается вопрос: а что же делать, если кругом инфомошенники, которые пытаются обвести нас вокруг инфопальца? Здесь единственно честным ответом будет «не знаю». Ну или так: настраивайте свои внутренние счетчики, учитесь отличать живые слова от мертвых. Наверное, примерно так же ответили бы на этот вопрос в финале условного тренинга «Марафон желаний» — но кто из нас сегодня не гуру, пусть первым бросит камень.