Народная артистка России Клара Новикова стала знаменитой в 1974-м году, когда победила на всесоюзном конкурсе артистов эстрады. А после этого бессчетное количество раз выходила на сцену, играла в спектаклях, театральных постановках и появилась на экранах наших телевизоров.
В общем, уже более сорока лет Новикова не сдает позиций. На эстраде ей нет равных – несмотря на то, что ей уже 77 лет…
– Клара, помню, вы говорили, что в детстве так хотели стать актрисой, что изрезали мамину шубку для того, чтобы сыграть роль в школьном спектакле.
– Нет, свою. Но все равно: представляете, мне купили на зиму цигейковую шубку, а зимы были не такие, как сейчас, мы иногда даже в школу не ходили из-за морозов. Я играла в школьном спектакле кота, до сих пор помню текст: «Собирались лодыри на урок, а попали лодыри на каток, видят-видят лодыри из ворот старый и изодранный кот идет».
Я отрезала для своего костюма половину рукава. А когда мама достала зимой это шубу, сказала, что шубу проела моль. Она пришила черный рукав – другой-то шубы не было, и так я целую зиму проходила с разноцветными рукавами.
– На ваш взгляд, какова природа смеха, откуда он рождается, почему люди смеются?
– На эту тему различными исследователями написаны тома. Природу смеха пытался исследовать Петросян, но он теоретик,
а я – практик.
Природа смеха для меня – сама жизнь. Недаром у нас все так любят рассказывать анекдоты, даже не важно, смешно это или нет. Юмор – это отношение человека к жизни, преломление его взгляда на себя и окружающих. Это такое же чувство, как осязание, обаяние, и если у человека нет этого качества, то он, к сожалению, является своего рода инвалидом.
– Доводилось ли вам самой когда-либо становиться жертвой розыгрыша?
– Как-то меня разыграла одна газетка, которая написала, что Клара Новикова коллекционирует гаечные ключи. И тут такое началось…
После каждого концерта на сцену несут гаечные ключи – два, три, а иногда и больше. Довольно долго я никак не могла понять, в чем дело, пока, наконец, не узнала об этом злостном газетном розыгрыше. Благодаря которому, если бы я весь этот инструмент не оставляла в гримерной, а брала домой, у меня бы могла сейчас действительно собраться вполне приличная коллекция гаечных ключей.
– Когда-то была очень популярна ваша тетя Соня. Этот типаж сейчас так же популярен или ее время уже прошло?
– Нет, не прошло. Тетю Соню всегда ждут, где бы я ни выступала. Это такой народный типаж, который не может быть в моде или вне ее. Эта женщина – всеобщая мама, мне самые разные люди говорили: у нас во дворе живет точно такая же дама, вот мы вам покажем ее. Тетя Соня – это человек со своим мнением, со своим взглядом, со своей иронией, это настоящий Ходжа Насреддин: что вижу, то и пою, что понимаю, то и говорю.
Все мои прочие героини занимаются бытовухой: у них дети, мужья, любовники, одежда, парфюмерия, какие-то женские дружбы, предательства. А тетя Соня – она философ. Только моя тетя Соня может выйти в зрительный зал и спросить у мирно сидящего в кресле человека, жующего жвачку: «Почему ты жуешь, тебя что, жена не кормит?»
– Любопытно, а сама Клара Новикова интересуется философскими вопросами?
– Интересуется, у Клары Новиковой круглосуточно работает радио. Непонятно, что ждет нас и наших детей. Вот повышают сегодня зарплаты, пенсии, а все равно жить на такие деньги невозможно. Люди стали очень разрозненным и разобщенными. Круг друзей и даже простого общения резко сузился, дружбу подменяют различные тусовки. А вот таких глубинных и личностных отношений осталось очень мало. Потому что люди заняты, им надо зарабатывать на жизнь.
Если раньше деньги требовались, чтобы прожить, то теперь надо заработать на хлеб с маслом и машину «Феррари», потому что это престижно. К сожалению, такой подход проявляется почти во всем. В том, как люди одеваются, где и как живут, куда летают отдыхать, где учат своих детей. Важно, сколько карат украшают руку жены, в каком районе квартира. Как говорит одна моя героиня: «Понты посеешь, понты пожнешь».
– Получается, что «понты» заслонили собой жизнь, и этому правилу приходится следовать?
– Конечно, в чем-то приходится. Я внутренне этому сопротивляюсь и остаюсь человеком со своим мнением. Поэтому одеваюсь так, как кажется мне удобным, пользуюсь не модной и раскручиваемой косметикой, а той, которая нравится лично мне.
– Но вряд ли вам удается оставаться в стороне от светской тусовочной жизни.
– Я в ней не очень активно участвую. Раньше мне поступало много всевозможных предложений, но я редко куда ходила, поэтому теперь меня на тусовочные мероприятия зовут не так уж и часто. Куда с большим удовольствием я хожу в театры, в кино, на выставки, слежу за всем, что происходит в культуре.
– Но легко ли вам ходить в театр как простому зрителю, ведь все вас узнают, на вас оглядываются. Узнаваемость повседневной жизни не мешает?
– Нет, наоборот, это приятно, когда узнают и говорят теплые слова. Часто просят дать автограф на программке другого артиста, что всегда меня немного смущает.
Недавно я была на международной выставке косметики, приходила туда к приятельнице. Так пока добралась до ее стенда, мне было подарено столько косметики, кремов, лосьонов! Такое отношение радует, ведь, значит, ты действительно что-то сделала в жизни, если люди улыбаются, когда тебя видят. А появление на публике меня нисколько не смущает. Если в театре нет свободных мест, я сяду на ступеньку, и в этом нет ничего особенного. Вот ходила к Диме Крымову на спектакль и сидела на какой-то подушке под столом, ну и что?
– Вы сейчас не раскаиваетесь, что из-за своей гастрольно-разъездной работы в свое время недостаточно занимались дочерью?
– До сих пор время от времени Маша меня в этом упрекает. Но она никогда не была брошенной. Я знаю актрис, которые отдают своих детей в интернаты. А когда моя дочь была совсем маленькой, я возила ее с собой на гастроли. Прямо в номере гостиницы жарила ей оладушки, творожнечки, курочку. А вечером уходила выступать и просила выпустить меня на концерте пораньше, потому что я оставляла Маше бутылочку с грудным молоком, но боялась, вдруг она из бутылочки есть не будет.
Когда она подросла и стала ходить в школу, я брала ее с собой только на гастроли. Если у меня были концерты, я по ночам готовила, стирала, штопала. Актерская профессия очень жестока по отношению и к себе, и к своим детям, но я не могу по-другому жить, ведь больше ничего делать не умею.
– Сейчас у вас двое внуков. Наверное, им вы больше время уделяете?
– Не больше, точно так же. Я, видимо, плохая бабушка. Они меня не называют бабушкой. А просто Кларой.
– Это фамильярность или наоборот?
– Я сама не считаю себя бабушкой. Всегда им говорю, что, пока я их кормлю, пока помогаю им материально, я для них старшая мама. Как только перейду на их обеспечение, когда они мне будут помогать, не дай бог, носить мне горшки, тогда пусть и называют меня бабушкой.
– Что для вас означает такое всеобъемлющее и важное понятие, как любовь?
– Вообще мне кажется, что любовь, по большому счету, – это ужасная мука, страдание, боязнь потери. Это не простая такая романтическая история: ах, влюбилась, мне хорошо, меня любят, я парю! На самом деле, это ужасная зависимость, и надо быть к ней готовым. Даже разделенная любовь – это, пусть приятная, но все-таки мука. Всегда – жуткая зависимость, связанность: ты больше не можешь парить свободно в небесах, ведь ты уже не один, и ты в ответе не только за себя, но и за того человека, которого любишь и который парит рядом с тобою. Помните, у Сент-Экзюпери: «Мы в ответе за тех, кого приручили».
– А какая мука, если любовь еще и безответная. Вы часто сталкивались с тем, что ваши чувства не разделяли?
– Сейчас мои романы какими-то особенно безумными мне не кажутся. Увлечения были, но я на этой стороне жизни никогда не зацикливалась. Даже, более того, мне кажется, что дружеские отношения могут быть желанней любовных. Когда есть доверие, надежность, когда тебя воспринимают такой, какая ты есть, когда тебя не хотят переделать под себя. Для меня важна эта сторона, я человек свободы и не люблю жестких рамок, даже платье ношу на размер больше.
– На какие качества в мужчинах вы обращаете внимание, что для вас важно?
– Чистоплотность во всех ее смыслах и проявлениях. Некоторые девушки говорят, что им нравится, когда мужчина умный, другие – красивый, а мне важно все вместе. Чтобы был умный, красивый, талантливый в своем деле. Никогда не любила хамов, нахалов.
– А рост, цвет глаз, волос и так далее?
– Если вспоминать людей, в которых я влюблялась, это будет такой разброс самых разных типов, что тенденцию выявить не удастся. Мне важнее, интересно ли мне с этим человеком, каков его круг общения. Ну, хорошо: вот поцелуй, безумие страсти, но потом еще о чем-то и говорить надо. Или молчать, ведь когда людям есть о чем молчать, это тоже очень важно.
– К слову, о мужчинах, которые вам нравятся. Мы беседуем в театре миниатюр Михаила Жванецкого. С Михаилом Михайловичем вас что связывает?
– Огромная любовь и невероятное уважение к нему и его таланту. Как мне кажется, мы очень близкие люди. Когда не стало Виктора Ильченко, Жванецкий позвонил мне и сказал: «Кларка, свои должны быть вместе». И я пришла сюда, это был почти 30 лет назад…
У нашего театра нет спектаклей, это просто некая общность людей. Я прихожу сюда, встречаюсь здесь с журналистами, со своими драматургами, здесь же репетирую, а мой директор общается с организаторами моих концертов. Здесь мы отмечаем какие-то праздники.
– Скажите, а какую музыку вы любите?
– Я очень люблю джаз, и то, что я делаю на сцене, тоже считаю в какой-то степени джазом, потому что в моих номерах всегда присутствует импровизация и духовная свобода. Ведь джаз – это не просто музыка, это какой-то особый взгляд на мир. И джазовые музыканты, они тоже какие-то особенные.
Так что лучшее в искусстве для меня также ассоциируется с джазом. Недавно смотрела спектакль в театре Петра Наумовича Фоменко по Вырапаеву, и это тоже я называю джазом. Конечно, на сцене судьба меня не один раз сводила с джазовыми музыкантами. Не могу сказать, что с кем-то из них дружна, знакома очень со многими. Теплые отношения у меня с Вадиком Эйлинкригом. Конечно, я знаю и Ларису Долину, с которой знакома еще с того времени, когда она жила в Одессе. Между прочим, одессит Жванецкий – это тоже джаз.
– Вам уже много лет, но по состоянию души и энергетике вы, кажется, намного моложе. У вас концерты, программы, гастроли. Поделитесь секретом, что вы делаете для сохранения такой хорошей формы? Физкультура? Спорт? Диеты?
– Для занятий спортом или физкультурой у меня просто не хватает времени. Да и особой диеты не соблюдаю, хотя и не позволяю себе есть все, что попадется на глаза и захочется. Например, всегда ограничиваю себя в сладком. Хочется и сладкого, и тортик съесть, и конфетку –
но нет, не разрешаю себе.
Главный мой секрет сохранения здоровья и формы состоит в том, что я стараюсь получать как можно больше положительных эмоций. Чтобы хорошо выглядеть, надо просто уметь вкусно жить, черпать радость и удовольствие от общения, от разных мелочей, перестать себя грузить негативом. Я люблю носить красивую одежду, мне нравятся красивые украшения. Я люблю открывать для себя новых художников, модельеров, дизайнеров. Счастлива, когда нахожу кого-то из наших – удивляюсь и радуюсь, стараюсь помочь им, чем могу. Огромное удовольствие для меня – общение с внуками, Аней и Левой. К сожалению, я не могу проводить с ними много времени. Если оно появляется – пойду с ними куда-нибудь кататься на горках, на самокатах.
А знаете, сколько радости, сил и энергии я получаю от зрительного зала? Это никакими словами не выразить. И вот все это меня очень поддерживает. Понимаю, что такая возможность есть далеко не у всех. Но уверена, что каждый из нас может сделать свою жизнь более радостной и светлой. Наполнить ее положительными эмоциями, позитивом. Больше смеяться, больше радоваться. Болтать по телефону с друзьями молодости, играть в шахматы с соседями, смотреть кино с внуками. И тогда, благодаря внутренним процессам саморегуляции, и здоровье будет крепче. Так что все в наших руках!