Выставка коллекции Фрэнсиса Хаскелла в Москве
В выставочном зале фонда In Artibus открылась выставка «Гравюрный кабинет Фрэнсиса Хаскелла»: почти 200 листов, разброс от XVI до XX века, от Италии до России, несколько первых имен, но больше фигур более редких и оригинальных. Но поверх всего этого глубокого профессионального знаточества — потрясающая история одной из самых известных в истории искусствознания семейных пар с почти детективными поворотами сюжета и счастливым финалом. Рассказывает художественный обозреватель “Ъ” Кира Долинина.
В истории этой выставки очень много личных имен и личных страстей. Эту выставку придумал и привез московский галерист и коллекционер Ильдар Галеев. Именно благодаря его почти 20-летней доброй и внимательной дружбе с вдовой великого историка искусства Фрэнсиса Хаскелла Ларисой Сальминой-Хаскелл значительная часть их собрания переехала в Москву к Галееву на постоянное место жительства. Лариса Николаевна подарила свои европейские гравюры с идеей, чтобы они оказались в России, тогда как другие части коллекции Хаскеллов остались в Ашмолеан-музее (русское собрание) в Оксфорде, в лондонской Национальной галерее (живопись) и Британском музее. Так была обозначена внутрисемейная география наследства замечательной англо-советской пары, две стороны которой встретились случайно, поженились через почти категорическое «невозможно» и прожили долгую счастливую жизнь в науке и любви.
30-летняя комиссар советского павильона Венецианской биеннале Лариса Сальмина и 34-летний талантливый выпускник Кембриджа Фрэнсис Хаскелл встретились в 1962 году, поженились в 1965-м. Тут все было случайно: и назначение столь молодой и беспартийной эрмитажницы на высокий пост; и их знакомство в милой компании, вдруг оставившей пару в одиночестве, вылившемся в разговоры до утра; и скоропалительный роман с предложением руки и сердца прямо там, на берегах венецианских каналов; и решившие сложнейшее дело с разрешением на брак гражданки СССР с капиталистическим иностранцем связи отца Хаскелла, в силу своих балетоманских увлечений неплохо знавшего чиновников советского посольства. Об этом браке еще долго будут вспоминать в Эрмитаже — таких головокружительных фортелей никто там себе еще долго не позволит.
С другой стороны, совсем не кажется случайным роман очень английского сына русской эмигрантки с удивительной советской музейщицей, знавшей четыре языка и открытой к самым разным изводам своей науки, на ее родине в тот момент совершенно закостенелой. Да, в этом браке великим ученым будет он: в 1963 году вышла его первая нашумевшая работа «Патроны и живописцы», после которой «социальная история искусства» стала равноправной составляющей всей дисциплины. Ей же после переезда в Британию пришлось отойти от Тьеполо и итальянцев, которыми она занималась в Эрмитаже (в Англии и своих таких спецов хватало), но она смогла стать незаменимым экспертом по русскому искусству, до глубокой старости работавшим на пополнение оксфордских коллекций лучшими его образцами. В последние десятилетия Сальмина много и охотно рассказывала о перипетиях своей советской жизни, иногда вставляя совсем уж невероятные события и путаясь в фактах (вроде сюжета с чуть не потерянным ею ящиком с Матиссом из ГМИИ), но незыблемой частью ее истории была их с Хаскеллом пара, которая никогда не расставалась, ездила по миру, жила внутри избранного профессионального круга, почитая талант и образованность выше многих других условностей. Именно у Хаскеллов будет скрываться от прессы советский шпион, лучший специалист по Пуссену, по совместительству родственник королевы и хранитель ее коллекции сэр Энтони Блант.
Дом Хаскеллов в Оксфорде был переполнен книгами и произведениями искусства. Почти никаких первых имен и миллионных приобретений. Это собрание — отражение вкусов хозяев в науке более, чем в искусстве как таковом. Тем и ценно: английская карикатура, французское искусство XIX века второго ряда, редкие сюжеты в старой европейской гравюре, русский Серебряный век не в шедеврах, а «ан масс», неким показательным корпусом. Много итальянцев — дань первой любви Ларисы Николаевны, здесь как раз есть явный уклон — уж очень активно собирались работы Джованни Бенедетто Кастильоне, в котором барочная встреча Севера и Юга Европы прочитывается с особым кайфом.
Фрэнсис Хаскелл скончается в 2000 году. Лариса Сальмина-Хаскелл жива до сих пор и последние свои годы посвятила правильному, с ее точки зрения, распределению своего наследства. Москве в этом смысле очень повезло: коллекции такой наполненности индивидуальными интересами и смыслами встречаются не часто. Конечно, немного забавным выглядит открывающее каталог признание владелицы In Artibus Инны Баженовой о том, что для нее «гравюрный кабинет Хаскелла» интересен сравнением с ее личной коллекцией. Близкого тут мало: британское собрание — это часть профессионального инструментария ученого с мировой славой и очень оригинальными идеями. Бизнес-леди, хоть и собрала очень представительную частную коллекцию, находится по иную сторону арт-мира, не академическую. С другой стороны, когда неофиты распознают не только выставочный потенциал первых имен и топовых лиц музейной моды, но и удовольствие знакомства с камерными и кабинетными практиками изучения искусства, это всегда отрадно. И вот уж точно коллекция Хаскеллов в этом случае — замечательный пример не аттракционного, негромкого, очень оригинального, с потенциалом больших открытий, разговора.