Начался Венецианский кинофестиваль
В Венеции премьерой фильма Паоло Соррентино «Грация» открылся 82-й Венецианский кинофестиваль. Первыми впечатлениями делится Елена Плахова.
Объявленная месяц назад венецианская программа вызвала прилив энтузиазма у синефилов, вдохновленных перспективой первыми увидеть новые работы Джима Джармуша, Йоргоса Лантимоса, Ноа Баумбаха — режиссерских звезд независимого артхаусного кино. Это не исключает участия в фестивале актеров, популярных у широкой публики. У того же Джармуша в фильме «Отец, мать, сестра, брат» собралось целое созвездие: Кейт Бланшетт и Адам Драйвер, Шарлотта Рэмплинг и Том Уэйтс. А в фильме Ноа Баумбаха «Джей Келли» — Джордж Клуни, Адам Сэндлер, Лора Дерн и Грета Гервиг. Явно не останутся без внимания «Франкенштейн» Гильермо дель Торо с Оскаром Айзеком в главной роли и «Кремлевский волшебник» Оливье Ассаяса, где Джуд Лоу играет Владимира Путина, а Пол Дано — политтехнолога Вадима Баранова (прообразом персонажа считают Владислава Суркова). Можно не сомневаться, что премьерная красная дорожка фестиваля будет выглядеть внушительно.
Но это только верхний слой, так сказать, сливки обширной венецианской программы. Вполне вероятно, что самые неожиданные вещи не выставлены на конкурс, а спрятаны в параллельных секциях — таких как «Горизонты», «Неделя критики» или «Дни авторов» («Венецианские дни»). В последней уже в самом начале фестиваля показывают два фильма, снятые молодыми женщинами-режиссерами из России и связанные с новой российской историей.
Это «Память» Владлены Санду — навеянная личным опытом драма шестилетней девочки, чье безмятежное детство, начавшееся в Крыму, а потом переместившееся в Грозный, до основания перевернула чеченская война.
Это также «Короткое лето» Насти Коркия. И здесь главная героиня примерно такого же нежного возраста, чуть старше, только дело происходит в деревне, но и в сельскую идиллию вторгаются гулкие отзвуки второй чеченской войны. Видимо, пришло время: выросло поколение, готовое кинематографическими средствами отрефлексировать этот опыт. А то, что прожитая эпоха увидена и воссоздана через детскую/женскую оптику, придает этим фильмам особого рода интимность.
Культовым героем фестиваля стал немецкий режиссер Вернер Херцог, которому на открытии вручили почетный приз «Золотой лев» за выдающийся вклад в кинематограф. Подобные награды иногда присуждаются по совокупности заслуг, но тут совсем другой случай. Херцог восемь раз участвовал в Венецианском фестивале, но не был награжден ни одним серьезным призом. Теперь несправедливость исправлена. Вдобавок в первый же день показывают документальный фильм Херцога «Призрачные слоны» — о таинственных неуловимых слонах в горных лесах Анголы. Последний мистик и трагик, чьи съемочные маршруты простирались от Австралии до Южной Америки, от Индии до Аляски, от Сахары до Сибири, Херцог ищет ответы на вопросы мироздания на обочине цивилизации, в контакте с дикой природой, в которой он открывает метафизический смысл.
А официальной картиной открытия стала «La Grazia» Паоло Соррентино, название которой можно перевести как «Благодать», но «Грация» точнее отражает смысл и стиль этого несколько сентиментального гротеска; недаром в диалогах, помимо «грации», не раз звучит слово «элегантность».
Главный герой — вымышленный президент Итальянской Республики Мариано Де Сантис — безутешный вдовец, утонченный интеллектуал, практикующий католик. У него взрослые сын и дочь, последняя в качестве юриста консультирует отца на предмет трех последних спорных дел, которые он должен завершить к окончанию своего президентского срока. Речь о том, узаконить ли эвтаназию, а также о помиловании двух преступников-убийц.
Как в большинстве фильмов Соррентино, главную роль играет Тони Сервилло — актер с харизмой и самоиронией, и это решающий фактор успеха. Второй, тоже важный — операторское искусство Дарьи Д’Антонио, особенно прекрасно, с оттенком сюрреализма снявшей ритуальные сцены — встречу с президентом Португалии или патриотический хор альпийских стрелков. Остроумны эпизоды общения президента с папой римским: на сей раз автор «Молодого папы» изобразил понтифика чернокожим. Занятно придуман и реализован космический сегмент фильма. Президент Де Сантис наблюдает на мониторе итальянского космонавта: в межпланетном одиночестве тот проливает слезу, и она летает по капсуле в состоянии невесомости. А в финале сам герой, решивший главные земные дела, отправляется к звездам — разумеется, метафорически.
Программа 82-го Венецианского международного кинофестиваля
Читать далее
Хуже удались интимные линии фильма. Слишком уж поглощен президент мыслями об измене жены, случившейся 40 лет назад; слишком назидательны истории двух убийц: оказывается, женщина отправила на тот свет мужа-абьюзера из любви к нему, чтобы избавить его от психической болезни, осуществив своего рода эвтаназию. В конечном счете все сюжетные ветви сведены воедино и скреплены юмором: герой, оставив президентское кресло, чуть не заводит роман с длинноногой редакторшей журнала Vogue, но на самом деле коротает вечера, ужиная с подругой юности — престарелой арт-критикессой. Эта экстравагантная дама многие годы скрывает тайну отношений с покойной женой президента, что вносит дополнительную комедийную ноту в прихотливую драматургию фильма.