«Хронорама» в палаццо Грасси
В венецианском палаццо Грасси проходит выставка «Хронорама. Сокровища фотографии XX века». Сотни очень известных и совсем редких снимков из архива Conde Nast, сделанных классиками модной фотографии от Адольфа де Мейера до Хельмута Ньютона, были куплены в коллекцию Франсуа Пино и теперь впервые вышли из запасников. Рассказывает Мария Сидельникова.
Чарли Чаплин совсем юный, без усов и котелка, Эйнштейн — причесанный. Александр Колдер играет в проволочный цирк, Матисс кормит своих птиц. Шанель в позе, Грета Гарбо в образе. Подле этих глянцевых картинок является Сталин с букетом, а по соседству сидит Черчилль в решительной позе «упор на колени». Вандербильты пируют на широкую ногу, когда США уже одной ногой в войне. Лондон разбомблен, парижские сопротивленцы непринужденно курят на баррикадах. Горы мешков с песком напротив Нотр-Дам в 1944-м выглядят совсем как горы мусора сегодня, разве что скачут по ним дети. Де Голль выходит из тени победителем, Ирвин Пенн в военной форме. Фрэнсис Бэкон трясет мясными тушами, Поллок вот-вот брызнет красками из ведра, Лучо Фонтана готовится разодрать девственно-белый холст. Красавицы Твигги и Верушка, Лиз Тейлор, Софи Лорен, Анук Эме, Катрин Денев, Жанна Моро… Молодые Джаггер, Джонс, Коэн и Лагерфельд — как живой, с густой вороной бородой. Иконы кино, музыки и моды. Доктор Живаго, космос, сигареты. Шварценеггер щеголяет карикатурными мускулами, модель Лиза Тейлор пожирает глазами мужской торс в белых брюках.
Выставка «Хронорама» — неологизм, рожденный от «хроноса» и «панорамы»,— десятилетие за десятилетием раскручивает назад XX век, собранный, в основном в лицах, по страницам изданий Conde Nast. Вырванные из журнального контекста, картинки зажили своей отдельной жизнью. Матье Хамери, куратор и главный консультант Франсуа Пино по фотографии, несколько лет провел в архивах Vogue, Vanity Fair, House & Garden, GQ, Glamour, чтобы отобрать снимки, знаковые для истории,— сюрреалистические и модные эксперименты, абсолютные иконы и неизвестные шедевры. Классики века, священные монстры модной фотографии — Адольф де Мейер, Эдвард Стайхен, Андре Кертес, Маргарет Бурк-Уайт, Хорст П. Хорст, Ли Миллер, Диана Арбус, Сесил Битон, Ирвин Пенн, Хельмут Ньютон — все они работали для Vogue и других журналов издательского гиганта. С точки зрения цен этот период (начало века, войны и после них) в фотографии самый надежный. И хотя рынок этот грошовый по сравнению с современным искусством, Пино его все равно потихоньку прибирает к рукам. В коллекции уже имеется внушительная подборка Ирвина Пенна, но пару лет назад, в 2021-м, ее пополнили архивом Conde Nast. Купили тысячи фотографий (оригиналы в коллекции, права на перепечатку у издательского дома), четыре сотни выставили. Охват — мощный временной пласт черно-белой фотографии, с 1910-х годов, когда рисованные обложки-иллюстрации постепенно передают эстафету фотографам, делающим штучные, а не массовые кадры, до конца 1970-х, когда глянец окончательно сдастся цвету и новому поколению авторов.
Тем — очевидных и не очень — в «Хронораме» с лихвой хватит на несколько выставок. Есть актуальная женская повестка (куда же без нее?), представленная редкими именами и сюжетами. Маргарет Бурк-Уайт — первая женщина, получившая аккредитацию военкора, снимавшая и Перл-Харбор, и СССР, также работала и для Vogue в период между двух войн, когда тон в журнале задавали Эдвард Стайхен и Сесил Битон. Но снимала не войну, а архитектуру, которая только-только начала попадать в объектив фотографов,— теннисные корты на крышах монументальных нью-йоркских небоскребов. Незаслуженно забытая Дора Калмус, известная и в родной Вене, и в Париже под псевдонимом мадам Д’Ора, одна из пионерок модной фотографии, последние годы активно возвращается в музеи. В коллекции Пино она представлена портретом парижского японца Цугухару Фудзиты. Мужчины, среди которых Климт и Пикассо, позировали ей так же охотно, как и женщины — Лемпицка, Шанель, Скьяпарелли. Из кураторских находок и портрет немецкой скульпторши Рене Синтенис авторства Штеффи Брандл, опубликованный в Vogue. Синтенис все знают не зная: в 1951 году она создала знаменитую статуэтку «Золотого медведя» Берлинале, но до этого в нацистской Германии эмансипированная художница с очень современной, андрогинной внешностью, наполовину еврейка, хлебнула сполна.
Из неопубликованного, но сокровенного — портрет американского военного хирурга Мэри Уокер. В историю она вошла как первая женщина, публично появившаяся в брюках. Этот снимок 1911 года, сделанный для Vanity Fair Полом Томпсоном, где она в мужском костюме, в шляпе, с зонтиком-тростью в цветах американского флага под мышкой, висит рядом с нежными, элегантными барышнями начала века. Среди них — Анна Павлова в восточном костюме с черными косами по сценическим модам тех времен. Съемка для Vogue 1917 года, скорее всего, сделана по мотивам одноактного балета «Пери» Ивана Хлюстина о прекрасной персидской деве. Тот же год, та же Павлова, но уже в саду в Каракасе и для Vanity Fair: остренький профиль, романтическая шляпка, воланы шелка — истинная законодательница мод и икона стиля. Отголоски славы дягилевской антрепризы слышны в фотографиях до войны. Модные воспитанники русского импресарио не сходили с журнальных страниц, о чем и свидетельствует выставка. Серж Лифарь в утраченной «Оде» Мясина на музыку Николая Набокова (1928 год, парижский Театр Сары Бернар). Тот же Лифарь, но с Ольгой Спесивцевой, томные Вакх и Ариадна в костюмах де Кирико для одноименного балета Парижской оперы 1931 года. Эти уникальные кадры утраченной балетной истории сделаны классиком Георгием Федоровичем Гойнинген-Гюне. Из балетных редкостей и портреты Киры Нижинской в «Призраке розы» (1935). В объективе великого Сесила Битона она выглядит как абсолютная копия отца в его же культовом балете, в котором Вацлава и видели последний раз на сцене перед тем, как болезнь сделала его отшельником. Балетная линия вытанцовывается и дальше — портретами Фреда Астера, Джерома Роббинса и Хосе Лимона, Нуреева и Баланчина с Сьюзен Фаррелл (как же здорово Берт Штерн подметил животную страсть хореографа и невинность его последней музы!). И даже Анри Картье-Брессон и тот тоже подтанцовывает, строго глядя с портрета Ирвина Пенна на свою первую жену — индийскую танцовщицу Ратну Мохини.