«Плагиатор» Антона Мегердичева
В прокате — фильм Антона Мегердичева «Плагиатор». Утомленный героическими блокбастерами, постановщик «Движения вверх» (2017) и «Сердца Пармы» (2022) решил на сей раз выступить в «добром» жанре романтического мюзикла. Несмотря на почти голливудский размах плясок и песен, Мегердичеву не удалось ни наше «Чикаго», ни наш «Ла-ла-ленд». Зато, по мнению Михаила Трофименкова, удалось создать новый жанр: фильм-караоке.
Собственно говоря, главный герой Егор (Роман Евдокимов) в свои 30 лет не нашел себе другого занятия в жизни, кроме как подпевать в караоке-баре всем хитам, каких только пожелают сердца клиентов. Он играет роль, обычно отводящуюся в клубах «го-го герлз», профессионально и небескорыстно раскручивающих публику на угарное веселье. А если по-советски — массовика-затейника.
Егор способен за ночь «поднять» почти тридцать тысяч. Что ж, заслужил. Он на все ноты мастер, хамелеон, способный переходить от одной песни к другой, удовлетворяя, патетически выражаясь, любой социальный запрос. Компания битых жизнью мужиков желает «Владимирский централ»: запросто. Загулявшие наяды, в танце чуть ли не подметающие роскошными гривами грязный пол, хотят узнать, что «мальчик, гребаный обманщик»: Егор не подведет.
Заскучавшим «мажорам» Егор зарядит группу «Кино»: «Видели ночь, гуляли всю ночь до утра». Пенсионеру, невесть как оказавшемуся в этом вертепе, ничего в жизни не остается, кроме как всплакнуть в надежде, что к нему «вернется вновь наша школьная московская любовь». Егор приобнимет его за плечи в пустеющем поутру баре и споет с бедолагой дуэтом.
Все эти хиты совместимы только в кошмарном сне меломана, ну, или в караоке, где они слипаются в один вязкий ком оглушающих до удушья звуков. Посетителям бара по большому счету на это наплевать. Достигнув известной степени опьянения, они уже не отличат Михаила Круга от Сергея «Чижа» Чигракова, а Виктора Цоя от Стаса Михайлова. Только зрители «Плагиатора» идут не в караоке, а в кино смотреть сказочный мюзикл.
Любой жанр подчиняется какой-никакой дисциплине, но у Мегердичева десятки, если не сотни, статистов остаются — несмотря на попугайские наряды и хореографические упражнения в духе незабвенного индийского хита «Танцор диско» — толпой, а не ансамблем.
Если бы безбожно затянутый караоке-бенефис Егора ограничивался прологом «Плагиатора», его еще можно было как-то пережить. Но Мегердичев сделал караоке своим творческим принципом, липкий, нерасчленимый ком песен в одной на всех тональности «умца-умца» катится по экрану два с лишним часа. Когда Егор нехотя расстается с баяном, испытываешь признательность за пусть недолгую, но передышку. Испытываешь — и напрасно. Паузы между свистоплясками режиссер заполняет романтикой и фантастикой.
У Егора в жизни две беды. Первую беду зовут Юля (Стася Милославская), она работает, само собой, «ландшафтным дизайнером» и тщится познакомить героя после года совместной жизни с папой, естественно, миллиардером (Максим Лагашкин). Папа оказывается несостоявшимся виолончелистом, по стечению обстоятельств прошедшим свои университеты не в консерватории, а, кто бы сомневался, на зоне. Артем Андреевич при встрече дает Егору леща и запрещает даже думать о женитьбе, пока тот не устроится в жизни.
«Я хочу быть свободной»,— декларирует Юля. «Я понял, что не в деньгах счастье»,— признается раскаявшийся миллиардер. Сценарий писали, заметьте, восемь человек.
Вторая беда Егора в том, что у него есть мечта. Запершись в навороченной квартирной студии, он пишет песни, которые прославят его в веках. Удивительно, но все, кто слышит эти куплеты, сразу тают и признают его гением. Куплеты надо бы цитировать целиком. «Не забывай пламя огня, где мы с тобой грели себя. Я улечу к тебе на небо за звездою высоко. Тихий полет это легко». В качестве противоядия от такой поэзии сгодились бы и «Яблоки на снегу», и «Стюардесса по имени Жанна», и «Рюмка водки на столе», если бы Егор беспощадно не перепел их в новых аранжировках.
На Егора с обложки «Эбби Роуд» на стене с ужасом взирают «битлы». Велико искушение предположить, что именно они заглючили герою аппаратуру, засунули в петлю времени и закинули почему-то в 10 июля 1991 года, надеясь, что попаданец станет невозвращенцем. Увы, он вернется туда-сюда не один раз.
В перестроечной реальности — погром табачного ларька из-за дефицита сигарет, кришнаиты, рэкетиры и арбатские поэты — он освоится на диво лихо. Вообще, и Арбат, и бандитский ресторан, где Егор встретит певицу Веру (Аглая Шиловская), и лихое казино, где научится выигрывать,— все это такое карнавальное и безобидное, что в те годы хочется вернуться, пока не вспомнишь иные приметы времени. Впрочем, экранная современность имеет к реальности такое же отношение, как экранный 1991-й.
Вспомнив вдруг классику, режиссер на середине фильма решает поиграть одновременно в «День сурка» (Егор попадает в один и тот же день из прошлого) и в «эффект бабочки» из новеллы Рэя Брэдбери.
Герой вдруг обретает способность путешествовать во времени по своему хотению и пытается исправить к лучшему жизни старшего поколения персонажей. И тут действие окончательно разваливается. Предыдущие экскурсии во времени никак на современность не влияли, а тут вдруг вызывают камнепад метаморфоз. Скажем, проснется Егор, а рядом нет и никогда не было никакой Юли, вместо нее — эпизодическая стерва.
Остается утешаться тем, что Егор в суматохе телепортаций таки не согрешил с Верой, вовремя догадавшись, что это его юная мама. А ведь мог бы оказаться собственным сыном. Как в советской киноклассике говорил полотер, возомнивший себя деятелем культуры: о, сюжет!