на кинофестивале в Роттердаме
Первый уикенд Роттердамского фестиваля обрушил на зрителей лавину международных премьер и шквал экзотики. Из Роттердама — Андрей Плахов.
Даже тень улыбки, возможно, спасла бы от чрезмерного пафоса «Оренду», но снявшая эту выспренную драму финка Пирьо Хонкасало, вероятно, решила дать женскую версию Ингмара Бергмана, и тут уже не до шуток. Героиня фильма, молодая и успешная оперная певица, находясь на грани нервного срыва из-за самоубийства мужа, выливает свои эмоции на ни в чем не повинного дирижера, посылает его на три буквы и называет мужским шовинистом. Потом она едет на остров с маяком, где вместе с приемным сыном-подростком живет суровая старуха, которая оказывается пастором, а в прошлом — интимной подругой матери почившего. Там, на таинственном острове, вдова хочет его похоронить, но сначала две женщины должны пройти все стадии враждебности, неприятия и сближения. Все в этом фильме мрачно и многозначительно и напоминает не только Бергмана, но и «Левиафан» Андрея Звягинцева: инфернальное северное море, из которого вот-вот вылезет чудовище, пылающий костер, где сгорают мечты усыновленного мальчика, груз вины каждой из героинь.
И чем больше нагнетается вселенский «экзистенциальный» мрак, тем неизбежнее возникает улыбка — вернее, усмешка над бесплодными режиссерскими усилиями.
Индонезиец Ханунг Брамантио привез в бывшую метрополию красочную мелодраму «Говок: Яванская камасутра». Ее сюжет разыгрывается в патриархальном мире 1960-х годов, стоящем на пороге страшных потрясений. Но пока что правит бал традиция: юного отпрыска привилегированной семьи, которому предстоит жениться, отправляют на курсы сексуального воспитания к искушенной в этих вопросах женщине. Говок — так называют на Яве представительниц этой экзотической профессии. Ритуал инициации вбирает в себя духовные практики и выполняется в изощренной эстетике: медитации под струями водопада, цветы лотоса, плавающие в ванной. В отработанную методику, однако, вмешиваются непредвиденные обстоятельства: ученик влюбляется в приемную дочь своей наставницы.
Программа Роттердамского фестиваля-2025
В фильме упоминается, что показанная в нем традиция была заимствована из Китая. Парадоксально, но оттуда же скоро придут идеи коммунистов-фанатиков, которые спровоцируют в Индонезии свержение президента Сукарно, кровопролитие и геноцид. Но тот же Сукарно пытался поддержать зачатки женской эмансипации; к ее активисткам обращается героиня «Яванской камасутры» в трудную минуту. Где оно, равновесие между кастовым консерватизмом и рискованными социальными экспериментами? Нащупать его пытается индонезийский фильм, как и некоторые другие в роттердамской программе.
Среди них «Фиуме или смерть!» хорвата Игоря Безиновича — пока что наиболее впечатляющая из показанных конкурсных работ. Режиссер проводит блицопрос на улицах Риеки (по-итальянски Фиуме). О бурной истории этого пограничного хорватского города большинство даже не слышало, им ни о чем не говорит и имя Габриэле д`Аннунцио — графа, поэта, военного летчика, итальянского националиста и на склоне жизни фашиста. Именно этот «цветок зла» захватил в 1919 году спорный город и провозгласил себя регентом «Республики Фиуме».
Отъявленный эстет, он сам сочинил стихотворную конституцию «республики красоты» и ввел обязательное музыкальное образование. Но быстро превратил демократию в диктатуру, довел народ до голода дилетантским экономическим управлением, спровоцировал войну и многочисленные жертвы.
В фильме мы видим реконструкцию этой истории, но отраженным светом сегодняшнего дня. Жители Риеки, люди разных поколений, перевоплощаются в самого д`Аннунцио, в его приближенных и легионеров, разыгрывают эпизоды из кажущегося курьезным момента истории. Но так ли он курьезен? И хорошо ли, что почти забыт? Ведь Риека / Фиуме на протяжении двух веков была под властью чуть ли не десяти государств, и сегодняшняя стабильность не факт, что вечна. А фашизм и его производные в мире никуда не делись и по-прежнему привлекают на свою сторону незаурядных людей. Муссолини прозорливо сказал про д`Аннунцио: «Гнилой зуб надо либо вырвать, либо покрыть золотом» — и, выбрав второй вариант, сделал из авангардного поэта-декадента символ фашистского режима.