Политическое кино 1960–1970-х в фильме «28 дней»
В прокате — фильм Алессандро Тонда и Давиде Коско «28 дней» (Il nibbio), реконструирующий загадочно нелепую и безусловно героическую гибель генерал-майора Николы Калипари в оккупированном Ираке в марте 2005 года. Порадовался тому, что в фильме тлеют еще не до конца погасшие угольки великого итальянского политического кино 1960–1970-х годов, Михаил Трофименков.
Прокатчики не перестают изумлять перелицовкой оригинальных названий. «28 дней» напрямую отсылает к фильмам Дэнни Бойла о зомби-апокалипсисе, начиная с «28 дней спустя» (2002). Нет, конечно, экранные агенты ЦРУ, перепуганные убийцы-морпехи и карьеристы из руководства итальянских спецслужб в каком-то смысле зомби глобализма, но не до такой же степени. В результате те, кто захотят полакомиться зомби, будут отчаянно разочарованы, а целевая аудитория фильма может его просто не заметить.
Между тем оригинальное название прекрасно и интригующе: «Воздушный змей». Это оперативный псевдоним генерала Калипари, всю жизнь отдавшего службе в полиции, а последние два года — военной разведке SISMI. Снискав славу отменного переговорщика, он и в разведке отвечал за спасение похищенных в иракском кровавом хаосе итальянцев. Пятерых спас. Шестой и последней стала Джулиана Сгрена (Соня Бергамаско).
Военную корреспондентку коммунистической газеты Il Manifesto захватили 4 февраля 2005-го повстанцы-сунниты. Мучить не мучили, но заставили записать видеообращение с призывом вывести итальянские войска из Ирака, что вполне соответствовало ее убеждениям. Экранный Калипари (Клаудио Сантамария) — как там было на самом деле, бог весть — то мотался в поисках контактов с похитителями по пыльным и коварным иракским закоулкам, то встречался в дубайских отелях с лощеными суннитскими лидерами.
Всем что-то обещал. Мутным низовым осведомителям — купить генераторы для орошения полей, вывезти больного сына для операции в Италию или просто выкопать колодец. Дубайскому джентльмену — дополнить 12-миллионный выкуп загранпаспортом, чтобы тот мог читать в Европе лекции о трагедии суннитского меньшинства. 4 марта Сгрену освободили. Но в километре от багдадского аэропорта, когда в Риме уже шумно праздновали счастливую развязку, американские морпехи в упор расстреляли автомобиль генерала. Раненая Сгрена выжила только благодаря тому, что 51-летний Калипари прикрыл ее своим телом.
Убийцы, естественно, остались безнаказанными.
«28 дней» невольно сравниваешь с былыми шедеврами политического кино, лидером которого была Италия. В те годы режиссеры не только реконструировали, но порой и расследовали громкие политические преступления, как Франческо Рози расследовал гибель в подстроенной авиакатастрофе нефтяного магната Маттеи.
Тонда и Коска скорее домысливают реальную историю Калипари, чем реконструируют, и уж тем более не расследуют, хотя версия о случайной пулеметной очереди не бесспорна: генерал наступал на ноги мнящим себя пупом Земли и потому очень опасным людям из ЦРУ, блестяще доказавшим в деле Сгрены свой дилетантизм.
Родовой чертой старого политического кино была гражданская ярость: Италия тогда переживала «свинцовые годы» черного и красного уличного террора. «28 дней» ни в коем случае не яростный, а скорее усталый фильм, как устал сам политический жанр и как устал одинокий волк Калипари. Гражданский пафос — удел журналистов, которых генерал убеждает во имя спасения их коллеги не путаться под ногами. Спецслужбы любят тишину, в былые годы героем стал бы именно журналист-разоблачитель.
Раздражает поначалу усердное утепление героя, любящего мужа и отца двоих детей. Вызов на работу настигает его в момент долгожданного семейного выезда на каникулы. Ничего, ничего, утешает генерал детей.— вот осенью непременно займемся дайвингом на Красном море, да еще и в боулинг пойдем. И даже не осведомленным о его судьбе понятно: коли уж он так раздает обещания, ни сентября, ни моря, ни боулинга в его жизни уже не будет.
Но утепление перестает нервировать, когда остроумно выясняется главный конфликт между генералом и его женой. Он любит сходить в кино на добрый боевичок, а она обожает иранского классика Аббаса Киаростами, все фильмы которого, резонно замечает герой, похожи друг на друга, зато на них можно отменно выспаться. В последнем разговоре с женой из Ирака Калипари клянется ходить с ней на всех этих невыносимых режиссеров.
Фильм, вообще, вытаскивает на себе Клаудио Сантамария: Соня Бергамаско, как и положено заложнице, только и делает, что заученно страдает. Лысеющий, со старомодными усиками, сутулый, совсем не героический, никакой не Джеймс Бонд, Сантамария наследует киноследователям 1970-х годов, бившимся лбом о стенку преступного государства. Но тогда-то их играли первые красавчики-мачо итальянского кино: как правило, в финале они получали пулю от наемных убийц. Калипари досталась пуля от союзничков. Хотя какая, впрочем, разница.
Достоинство фильма и в том, что он, пусть и по касательной, но говорит о трагедии Ирака, нисколько не демонизируя даже похитителей. Печальные и совсем молодые стражи Джулианы вовлечены помимо своей воли в военный водоворот, на их лицах — печать неминуемой гибели, а на прощание они от всего сердца дарят узнице изящную цепочку.
Калипари чеканил, что у него две миссии: освобождать людей и остановить войну. Кого мог, он спас. А война, что война? Выведенные в 2006 году из Ирака итальянские войска вернулись туда в 2017-м. Идеалисты, как и полвека назад, обречены, но отрадно уже то, что они встречаются даже среди генералов спецслужб.