В прокате «Король улиц» Элиаса Белькеддара
Фильм Элиаса Белькеддара «Король улиц» (Omar La Fraise) почему-то аннотируется как комедия, пусть и криминальная. Михаил Трофименков давно уже не строит иллюзий относительно состояния некогда блестящего французского нуара, однако фильм о двух криминальных релокантах поверг его в тягостное уныние.
По-французски слово la fraise означает и «сверло», и «клубнику». На протяжении фильма зрителю предлагается несколько версий того, как Омар (Реда Катеб), один из двух главных героев, обзавелся таким двусмысленным погонялом.
По одной из них, он просто пацан, четкий и въедливый, как сверло: чего хочет, того добьется. По другой — один учитель надавал малышу Омару пощечин, и тот назавтра угостил его в порядке извинения персиками, начиненными осколками сверла. По третьей — юный Омар просверлил отверстие в фургоне торговца фруктами, чтобы воровать для нищих пацанов своего парижского пригорода клубничку. На самом деле правда, как убедится зритель в финале, гораздо страшнее, но к тому моменту Белькеддар приложит столько усилий, чтобы пробудить эмпатию к своему герою, что любое изуверство должно сойти Омару с рук.
Что ж, кто начал с персиков и клубнички, неминуемо дойдет до налетов на инкассаторские машины и торговлю кокаином в промышленных масштабах. Омар получит свои двадцать лет строгого режима, но французское правосудие нерасторопно. К моменту оглашения приговора он не только сбежит на историческую родину, которую дитя парижских тротуаров в гробу видал, но и натурализуется там. А Алжир, что твой Израиль, своих не выдает.
Не столько из чувства товарищества, сколько опасаясь столь же лютого срока, за Омаром последует его не-разлей-вода кореш чисто галльских кровей Роже (Бенуа Мажимель). Узнав, что оправдан за недоказанностью состава преступления, он, однако же, не бросит напарника и не вернется в Париж, а останется с ним на шикарной вилле на берегу Средиземного моря. Лучше бы вернулся: тогда бы зрителям не пришлось страдать от невразумительного кинокомпота из крови, кокаина, переслащенного чая и столь же переслащенного алжирского музона, змеиного яда с лимонным соком и сахарных соплей.
Одним из сценарных столпов французского — а ныне и франко-арабского — нуара всегда был мотив рыцарской бандитской дружбы. Дружба Омара и Роже — попытка воскресить эту мифологему. Омар — расхлябанный и неопрятный гопник, склонный к психопатическим выходкам. Роже — основательный, хозяйственный качок. Погрузневший Бенуа Мажимель постоянно «включает Роберта Де Ниро», презрев великую национальную традицию схожих с ним по психотипу Жана Габена или Лино Вентуры.
Из такого дуэта в предполагаемых обстоятельствах можно выжать материал любой жанровой природы. Белькеддар попытался задействовать все драматургические регистры разом, что никогда и ни у кого не получалось. Не получилось и у него.
За комедийную составляющую отвечают начальные эпизоды, напоминающие брак, выуженный из мусорной корзинки Тарантино. Герои хитроумно овладевают в уличном месиве двух банд сумкой с кокаином и, обкурившись, обпившись и обнюхавшись на своей вилле, потешаются, как дети малые.
Криминальный юмор Белькеддар разбавляет мотивом тоски по французской родине, замешанной, впрочем, на вполне прагматических резонах. В самом деле, что этим гражданам мира делать в прекрасном Алжире: деньги, как и порошок, имеют тенденцию заканчиваться. Омару приходится идти работать. Нет-нет, боже упаси, не в стройбригаду, а «крышей» и номинальным директором кондитерской фабрики. Тут-то фильм и накрывает волна сентиментальности, столь неуместной, что от нее испытываешь почти порнографическую неловкость. Омар влюбляется в фабричного администратора Самию (Мерьем Амиар), столь гордую и независимую, что некогда она сбежала в никуда со своей пафосной свадьбы. Самия преподает Омару ускоренный курс феминизма, после чего тот превращается из волкодава в чистого пуделя.
Силу их чувств иллюстрирует сцена скачек влюбленных на верблюдах, которую невозможно расценить иначе, как скрытую рекламу алжирского турбизнеса. А сентиментальную ноту усиливает, по замыслу авторов, сюжетная линия банды беспризорных мальчишек, которых Омар берет под опеку.
Честно говоря, ничего умильного в этих уличных ангелочках, вооруженных мясницкими ножами и самурайскими мечами, нет в помине: ребятня — вполне законченные упыри. Да, конечно, подлая жизнь во всем виновата, но социальная медицина тут уже бесполезна. То же самое касается, впрочем, и Омара с Роже: с какой стати зрители должны сочувствовать этим бледным нелюдям, какую бы ностальгию по Сен-Дени они ни испытывали.