«Счастливчик Хэнк»: симпатичная кампусная драма
На канале AMC вышел сериал «Счастливчик Хэнк» — университетская драма о кризисе среднего возраста, которой можно только позавидовать: нам бы ваши проблемы.
На занятии по литературному мастерству студент ненароком вызывает препода на откровенность. Малец сам не знает, на что подписался, когда канючащим тоном требует от профессора Хэнка Деверо (Боб Оденкерк) оценить свое сочинение — только что зачитанный вслух кусок квелой и бессмысленной прозы. Хэнк сначала отнекивается, но потом взрывается: мол, все это чудовищный бред, но главное — иначе и быть не могло. Колледж Рейлтон, где всем им повезло оказаться в настоящий момент,— сборище посредственностей, включая его самого, профессора Деверо-младшего, который прозябает тут испокон века в статусе писателя, а сам уже лет двадцать не может написать второй роман после мало кем замеченного первого.
Этот спич или, точнее, крик отчаяния вызывает стандартную для увязшего в политкорректности учебного заведения реакцию: преподаватель оскорбил ученика, задел его тонкие чувства, нанес травму. И должен немедленно извиниться — лучше в письменном виде. Кажется, что новый сериал идет по пути недавней «Кафедры», где недовольные студенты-«снежинки» ябедничали на эксцентричного профессора, или израильского сериала «Урок» — там учителя «отменили» за идеологический конфликт с ученицей.
Первые эпизоды «Счастливчика Хэнка» местами совпадают с «Кафедрой» почти дословно: после первого скандала на Хэнка обрушивается новая напасть в виде общественных дебатов со старым приятелем, который сделал успешную писательскую карьеру и приглашен в Рейлтон на правах заезжей знаменитости за оскорбительный для Хэнка гонорар (в «Кафедре» таким же «свадебным генералом» был дипломированный филолог Дэвид Духовны). «Счастливчик» поставлен по роману Ричарда Руссо «Непосредственный человек» (1997) в жанре кампусной прозы, которая строится на вполне стандартных тропах,— отсюда и схожесть. Тут так и тянет представить, как бездарный студент Лифанов вызывал бы бедолагу Бузыкина на профком за фразу «А вы своим лепетом будете только разобщать», и усмехнуться: наш «Осенний марафон» тоже, как ни крути, кампусная проза, только золотого неполиткорректного века.
Но дальше сериал выруливает на собственную проблематику и демонстрирует свои ручейки и пригорки из соседнего ареала: тут и осенний марафон разочарованного мужчины средних лет, у которого дочь замужем за идиотом, жена хочет большего, чем прозябание в провинции, инфантильные коллеги ноют и сплетничают, а он все никак не может разобраться в отношениях с отцом. Хэнк — вроде уже седина в бороду — все еще одержим нешуточной детской травмой: его отец, Уильям Генри Деверо-старший, маститый литкритик и бывший декан Рейлтона, бросил семью и его, маленького Хэнка, при довольно драматических обстоятельствах. И теперь Хэнк, как бедолага Бузыкин, влачит полупризрачное существование вроде бы в тепле и в холе — но со страшной пустотой где-то в районе груди.
«Жизнь взрослого человека на 80% состоит из страданий»,— утверждает Хэнк. «Моя на тридцать»,— парирует его жена Лили (Мирей Энос). Задачка, которую необходимо решить Хэнку, состоит в том, чтобы честно признаться самому себе: до какой отметки, до какого ничтожного процента должен снизиться уровень счастья и довольства собой, чтобы он отважился на перемены? Бузыкина для этого должны были одновременно выгнать жена и любовница, а подруга Варвара увести из-под носа перевод любимого Скофилда. У Хэнка происходит что-то сопоставимое: жена получает работу в Нью-Йорке, а президент колледжа (Кайл Маклахлен в этой роли подпускает немного демонического «Твин-Пикса») заставляет его составить «расстрельный список» коллег, которых сократят из-за урезания финансирования. Вот тут-то он и становится достаточно волевым и цельным, чтобы наконец… поговорить с отцом и выяснить, чего ради тот 40 лет назад бросил сынишку.
«Индустрия несчастья — многомиллиардный бизнес, а индустрия счастья состоит всего из одного человека, который живет в Канаде и разводит единорогов»,— утверждает Хэнк. Роман Ричарда Руссо, кстати, тоже является частью этой самой индустрии несчастья, как и его получившая Пулитцера книга «Эмпайр Фоллз» (по ней тоже есть сериал), как и его великолепный сценарий недооцененного абсурдистского нуара «Ледяной урожай» (2005),— все это истории взрослых мужчин со сквозняком внутри. Но теперь положение таких историй немного сместилось. Сериал, посвященный «проблемам первого мира», где никто не борется за выживание и не хватает воздух ртом, ушибленный общественными потрясениями, а просто привилегированные мужчины средних лет проживают кризис среднего возраста, все-таки смотрится отчасти посланием из золотого века: будто кто-то в Канаде разводит единорогов.