Теодор Курентзис и оркестр musicAeterna сыграли Чайковского и Рихарда Штрауса
Прошедший недавно некруглый юбилей Чайковского — 185 лет — оркестр musicAeterna вместе со своим основателем и худруком Теодором Курентзисом отмечают исполнениями Пятой симфонии композитора. Впереди два концерта в московском Большом зале консерватории, а пока что Пятая вместе с «Четырьмя последними песнями» Рихарда Штрауса прозвучали в зале Академической капеллы в Петербурге. Предельные перепады звучности и темпов, зашкаливающий драматизм и взбудораженный тон, заданные дирижером, ошеломили Гюляру Садых-заде.
Программа симфонического вечера в зале Капеллы составилась из двух знаковых сочинений позднего романтизма, принадлежащих русской и австро-немецкой традициям. «Четыре последние песни» Рихарда Штрауса на стихи Германа Гессе и Йозефа фон Эйхендорфа и Пятая симфония Чайковского сложились в гармоничный диптих, хотя и разделены по времени написания ровно 60 годами. Пятую Чайковский писал летом 1988 года в подмосковном имении Фроловское, а «Песни» появились на излете жизни Рихарда Штрауса, летом 1948 года, в местечке Гармиш, среди альпийских гор, где композитор доживал свои дни на собственной вилле вместе с женой, певицей Паулиной де Ана.
«Четыре последние песни» Штрауса много кто пел, это одно из самых известных его сочинений позднего периода. Одной из лучших исполнительниц была Рене Флеминг; у нас «Песни» в свое время пели Ольга Бородина, Марина Шагуч, Екатерина Семенчук. Но на концерте публике было представлено новое имя: Диана Носырева, выпускница Санкт-Петербургской консерватории, учившаяся в классах Ирины Богачевой и Натальи Евстафьевой, а ныне заканчивающая ассистентуру-стажировку у Ольги Кондиной, ранее не была известна широкой публике. Диана — лауреат множества международных конкурсов, хотя пока среди них нет ни одного по-настоящему статусного. Недавно она была принята в только что образованную при musicAeterna Академию молодых певцов.
Безукоризненная ровность звуковедения певицы приятно удивила, как и практически идеальное попадание в стиль позднего Штрауса. Голос звучал ясно и светло, хотя тембр его показался чуть более резковат, чем это просится в «Четырех песнях»; здесь было бы уместнее слегка приглушить звук, размыть его, создавая некое тембровое сфумато, ощущение зыбкости, прозрачности.
Впрочем, дирижеру манера певицы явно импонировала — он вел ее от песни к песне невероятно бережно, чутко, тактично, уважительно относясь к намерениям солистки, ничуть не подавляя ее, но всячески поддерживая. В результате получилось потрясающее слияние: голос Дианы купался в пышном, флюоресцирующем звучании оркестра musicAeterna, то погружаясь в него, то выступая на первый план.
Тем более ошеломительным оказался контраст «Песен» с исполнением Пятой симфонии Чайковского во втором отделении концерта. На просторах симфонической партитуры Курентзис избирает совершенно иной тон: взбудораженный, бурливый, порой невротически экзальтированный. Лирические темы проскальзывают мимолетно, не оказывая умиротворяющего воздействия на драматургию цикла; динамика зашкаливает несоразмерно: для относительно скромной кубатуры зала Капеллы оркестровый звук казался чрезмерно интенсивным. Кульминации, стремясь к предельным порогам громкости, взбухают слишком стремительно, чтобы восприниматься органично — как логическое следствие симфонического развития.
Чертить этот прихотливый и рискованный график дирижер принялся сразу, прямо во время изложения главной партии первой части. Но если громовая кульминация случается уже в самом начале, у озадаченного слушателя невольно возникает вопрос, что же будет дальше.
Сумрачная тема с характерным «стучащим» ритмическим рисунком — о, эта тема судьбы, перенявшая эстафету от Четвертой симфонии! — пронизывает в случае Пятой практически весь симфонический цикл. Она проходит зловещую эволюцию от минорного тихого вступления хорального склада в нижнем регистре до торжествующего мажорного, упруго-поступательного марша в финале, достигающего агрессивного ликования в коде всей симфонии. Финал может трактоваться двояко: как апофеоз зла и неумолимой судьбы либо как победа над судьбой и преодоление всех бед героем симфонии. Учитывая, что в неявной программе цикла, изложенной самим Чайковским краткими репликами в письмах к фон Мекк, в качестве героя проступает фигура автора — вечно рефлексирующего, тревожного, томимого сомнениями и неуверенностью в собственных силах Петра Ильича, большинство интерпретаторов склоняются к первому варианту.
Именно в таком ключе преподнес концепцию симфонии и Теодор Курентзис: финал был сыгран зашкаливающе громко, быстро, но при этом пугающе убедительно, надвигаясь на притихший зал, как танк, всей мощью своего оркестрового тела.
Оркестр musicAeterna и при таких экстремальных приемах успевал тщательно выигрывать все до последней нотки. Духовики, поставленные в сложные темповые обстоятельства, не подкачали: соло подавались рельефно, подголоски, даже мельчайшие, в нужное время выплывали на бурливую оркестровую поверхность — тут Курентзис, как всегда, выловил и предъявил несколько таких мотивчиков, на которые раньше и внимания-то не обращали. В третьей части, в аллегро, где цветут чудные вальсовые мелодии, наподдали такого жару, что вальсовые мелодии пролетели совершенно незаметно, внимание на них не фиксировалось.
Бесспорно, Пятая симфония Чайковского полна драматизма. Но когда кульминации разражаются вдруг, без подготовки и потом столь же быстро опадают, а интенсивность их примерно одинакова, то в конце концов эти «американские горки» создают ощущение некоторой монотонности среди оркестровых бурь.
Бурь, правда, отлично отрепетированных. При исполнении Пятой Курентзис проделал эксперимент: поменял местами группы первых и вторых скрипок, поручив вторым скрипкам играть партию первых и наоборот. Сами музыканты, хотя и были воодушевлены таким неожиданным челленджем, признавали, что это было непросто. Особенно для тех, кто привык играть вторые партии. Это все равно что быть на вторых ролях, на втором, поддерживающем плане. И вдруг им поручают ведущую роль, будто высвечивая прожектором, выводя на первый план. Очевидно, такие неожиданные вызовы со стороны дирижера призваны мобилизовывать и дисциплинировать. Но заодно они уж точно демонстрируют, что все музыканты musicAeterna способны справляться с задачами любой степени сложности.